Эмбрионы
Шрифт:
– Твою мать… твою мать…
Софья взвалила его ватную руку на плечо, но поднять бугая не вышло: Софья забарахталась на мокрой плитке, еле удержав равновесие. Пришлось тащить за ногу.
«Супер. Так, тело закопать в цветочный горшок, вещи сжечь, посыпать квартиру лавандой и хлоркой. Все! И не было никакого Кавалли!»
Смешно. Да, оборжаться просто.
Женщина наспех натянула лифчик и, накинув плащ, потащила тело парня к машине.
«Только бы не помер. Тогда я поверю в Бога!»
6
– Ну,
– Господи… – скривился Герман, постанывая от боли и безысходности.
– Доктор. – Софья нахмурилась. – Что ж теперь с ним делать?
– Ну, милочка, заварили – расхлебывайте. Мальчику нужен отдых и прием некоторых препаратов, вот.
Женщина взяла лист с рецептом, поражаясь количеству медикаментов.
– Удачи вам, – кинул напоследок врач.
– Аккуратнее, можешь опереться. – Софья придерживала длинное тело, а парень подпрыгивал на одной ноге. – Нормально себя чувствуешь?
– Голова болит как-то странно. Не как обычно, – прокряхтел он и, замешкав, добавила: – Куда мы сейчас?
– Ой, горе… ко мне, блин. Поживешь немного, так и быть.
– Так или иначе, это ты виновата, – улыбнулся он, но тут же скривился от боли. Как вдруг откуда-то слева донесся разъяренный, до жути знакомый ор:
– Ярцева!!!
Оба замерли и медленно повернули головы в сторону звука.
– Иди сюда, тварь такая! – бурчал Игорь Андреевич, барахтаясь в кровати с загипсованной рукой.
– Стой здесь, – строго приказала Софья, нахмурившись.
– Может, лучше не надо? – прошептал Герман, озираясь на редактора.
– Игорь Андреевич, как…
– Я только что подал на вас заявление в полицию.
«Вот этого еще не хватало. Полиция? Тюрьма? Спасибо, не планировали».
– Может, договоримся?..
– Нет! Ни за что, ясно?! Устал я от вас, устал. Довольно! – орал мужчина, демонстративно дергая своей больной конечностью. – Плечо онемело!
– Так, значит? – Все это ей порядком надоело. – Вы сами во всем виноваты. Тогда я заберу свои вещи и хлопну дверью, а ваш канал будут смотреть одни старики!
– Вон, я сказал. И, кстати, сотрудники правоохранительных органов только недавно были у меня. Молись теперь, Ярцева. – Он растянулся в скверной липкой ухмылке, придерживая руку.
– Да пошел ты.
Женщина грозно вышла из палаты, подхватила Германа под спину, и они ушли из больницы.
– Слушай, мне жаль и все такое, но давай честно: ты сам виноват, – Софья приняла тактику «лучшая защита – нападение».
– Да понял я уже, хватит меня во всем винить! – огрызнулся парень, допрыгивая до дивана. – Ох, mamma mia… я хоть еще жив?
Он страдальчески простонал, положив руку на сердце. Прислушиваясь, Герман упал на подушку, изображая смерть.
– А! – задрожал
– В смысле, содрогается в предсмертной агонии?
– Ну да-да, короче, оставь меня. – Он накрыл лицо локтем.
– Хватит на чувство вины давить! Я же не виновата!
Герман умер.
Женщина вышла из комнаты, что-то ворча под нос. Когда частый топот скрылся, юноша бегло осмотрел комнату из-под локтя и достал из кармана штанов второй телефон. Зарывшись в подушки, он прислонил мобильный к спрятанному уху. Пошел тревожный гудок, и трубку сняли.
«Слушаю, – зашумел тот голос в спешке. – Говори скорее, у меня неудобное положение».
– Да, понял. Эм… короче, нас уволили, – эмоционально зашептал Герман, придерживая рот ладонью. – Походу, договор придется отменить.
«Так, заткнись. Черт… – Он резко зашуршал в динамик, и раздались невнятные крики или слова. – В общем, добивайся расположения, сделай все, чтобы остаться в поле зрения. Ну, ты понял. Главное – выполняй свою работу. Все».
– С диваном разговариваешь?
Герман даже перестал дышать на несколько секунд, а потом аккуратно просунул телефон в подушки, не выдавая лишних движений.
– Я… жаловался на свою несчастную жизнь, – засмеялся тот, поворачивая к ней голову.
Маленькая фигурка нахмурилась и выглядела, как лесной гном-убийца. Умилительно-жесткое поправление очков и вздымающиеся ноздри… Герман расхохотался.
– Идиот.
Красный бархат
Сегодня наступил конец. Вернее, только его начало. Удивительно, как какой-то прибор и пара цветных полосочек на нем могут сломать человеку жизнь.
«Этого не может быть… Я же не планировала, ну ребенок сейчас вообще некстати. Что же делать? А Артем? Он же с ума сойдет. Ну… от радости, конечно, вот только…»
Нет. Думать сейчас невозможно. Думать вредно.
– Конечно, Дьявол. У тебя-то все нормально, – шептала девушка, гладя кролика. Животное с хрустом точило корм, и тут взгляд Анастасии упал на кухонный стол: огромный, чарующий и неземной. Стоял он.
Красные коржи, залитые белым кремом… наверху ягодный мусс из земляники и, кажется, малины. Господи! Это не обман зрения? А запах… запах свежего жирного торта. Это невероятно!..
«Он… так прекрасен. Когда последний раз он был так близко?» – Мысли разлетались по полюсам, и буквально через минут пять на полу чавкало животное, вымазанное в крем и жадно пожирающее манну небесную.
Голова пуста. Сейчас правит инстинкт, кричит природа. Она в опасности и желает… Только. Этот. Торт.
– Милая?.. – с дрожью в голосе проговорил муж, подбегая к лежащей жене. – Тасенька, что с тобой? – Он испуган. Нечеловеческий страх охватил мужчину.