Эмигрантка в Стране Вечного Праздника. Книга вторая

Луч Диана

******

Возвращаясь к уже сказанному, Европе Россию учить нечему. Это все равно, что опустившийся пропойца примется давать наставления подрастающей молодежи относительно выбора правильного жизненного пути и самоопределения. Только успешный и уважаемый всеми человек действительно может научить чему-то полезному, поэтому к его советам стоит прислушаться. Между тем, заявление европейцев: "Россия должна идти по нашему пути и во всем брать с нас пример!", - звучит чем-то вроде призыва в никуда. Позвольте спросить, это зачем же нам брать с вас пример? Чтобы, как и вы, окончательно погрязнуть в экономическом или каком-нибудь другом кризисе, составив вам в этом компанию?! Ну да, одним-то страдать уже наскучило, с нами будет веселее! Откровенно говоря, не понимаю, почему высокоразвитые и умудренные опытом европейцы до сих пор не научились отличать элементарного хаоса от демократии? По сути, государство - это собственная семья в миниатюре. Какой же здравомыслящий родитель посоветует своему ребёнку: "Делай, что тебе вздумается! Если не хочешь ночевать дома, то не приходи! Пей алкоголь, кури, употребляй наркотики, занимайся со всеми подряд сексом, и вообще, развлекайся, дружок, круглые сутки"?! Нормальные родители понимают, что такой подход к воспитанию - это не демократия, а попустительство, которое ни к чему, кроме самоуничтожения, в конечном итоге не приведёт.

Пожив за рубежом, я получила возможность удостовериться в

том, что утверждения европейских жителей о своей якобы повсеместно существующей демократии и терпимости на деле являются фикцией. В отдельных странах Европы существуют регионы, жители которых говорят на своём языке и следуют собственным, отличным от остального населения, узко национальным традициям. При этом общенациональная культура, которой придерживается подавляющее большинство жителей европейских государств, старательно препятствует передаче этих традиций подрастающему поколению. В Стране Вечного Праздника существовало несколько таких регионов, и прежде чем разрешить там преподавание в школах на местном языке, в парламенте долгие годы об этом велись горячие дебаты. Хотя если задуматься, с точки зрения современной демократии, сама постановка такого вопроса неправомерна, поскольку любая национальная культура имеет право на существование. Как можно запретить людям поддерживать свою языковую традицию?! Впрочем, власти Страны Вечного Праздника думали иначе.

Вне всякого сомнения, такие понятия, как язык и культура, должны быть превыше всяких государственных задач и запланированных бюджетов. Равно как и любовь между супругами - превыше желания создать ячейку общества, в которой им обоим будет выгодно пользоваться общей жилплощадью, питаться, оплачивать коммунальные услуги и другие расходы. Почему бы не содержать язык за его красоту и уникальность? Ведь женщин-то мужчины за это содержат. Не знаю, как вам, а мне при длительном отсутствии в своём окружении языкового разнообразия моментально начинает его не хватать. Да и миграционные процессы, по правде говоря, уже давно представляются мне не столько вынужденными и обусловленными какой-то веской причиной, сколько неотъемлемой частью самой матушки природы, аналогично движению вод: грунтовых, скальных, песочных, морских, речных. Разве кто-то в состоянии это запретить, шарахнув кулаком по трибуне и прокричав: "Начиная с сегодняшнего дня категорически запрещаю Оке впадать в Волгу! И всё! И никаких гвоздей!"? Вот и человек, которого тянет в чужие края, рано или поздно там побывает, если очень того захочет.

******

Как правило, все мы считаем себя в чем-либо эдакими всезнайками и знатоками. Иногда возьмет да и слетит с языка: "Да-да, я прекрасно знаю, о чём вы говорите, в моём личном опыте такое уже было!" Тот, кто несколько раз состоял в браке, считает, что способен предугадать поведение и объяснить причину любого поступка у человека противоположного пола. Тот, у кого старый автомобиль с большим километражем на счетчике, думает, что лучше всех разбирается в механике. Городским жителям в какой-то момент начинает казаться, что про городскую жизнь они знают абсолютно всё, а сельчанам - про сельскую. Точно также считала я после того, как волею судьбы провела несколько лет в посёлке Страны Вечного Праздника. Только я решила, что жизнь сельчан досконально мною изучена, как неожиданно мне представилась возможность увидеть те стороны их бытия, о которых раньше я не имела ни малейшего представления. Словом, мне пришлось убедиться в том, что мы в курсе только той части жизненной реальности, в которой ежедневно вращаемся, а та, что находится по соседству, остаётся для нас чем-то вроде жизни на Марсе.

Как-то раз один знакомый из Перепелок пригласил нас с мужем на рыбалку, и мы от его предложения не отказались. Рыбалка - это же не только рыбная ловля, но и отдых на природе, поэтому мы с мужем решили составить ему компанию. В тот день рано утром, втроем, на внедорожнике нашего знакомого мы отправились в путь, который, как вскоре выяснилось, оказался неблизким. Через два с половиной часа порядком уставший водитель принял решение срезать маршрут по ухабистой и хлюпающей грязью просёлочной дороге, чтобы поскорее приехать на место отдыха. К несчастью, внедорожник, проехав по ней полкилометра, завяз в толстом слое грязи. Все наши попытки вытащить его оттуда своими силами потерпели фиаско. Из-за отсутствия телефонной связи вызвать по мобильному телефону эвакуатор нам тоже не удалось. В итоге ничего другого не оставалось, кроме как отправиться на своих двоих искать того, кто помог бы нам вытащить на буксире увязший в дорожной грязи автомобиль. Мы достали карту и посмотрели, где находится ближайший населённый пункт - село с десятком домов, пошли в этом направлении и вскоре добрели до развилки трёх просёлочных дорог. По какой из них быстрее всего можно было добраться до села, мы не знали, а потому решили пойти в разных направлениях и встретиться в конечном пункте. Тогда-то мне и представилась возможность узнать много нового о сельской жизни. Впрочем, не буду забегать вперёд и расскажу обо всём по порядку.

Некоторое время я шла по обочине дороги, обходя грязь и лужи, пока не заметила справа от дороги небольшой крестьянский дом и гуляющих по полю овец. "Хорошо бы у этого животновода нашелся трактор или другой крупногабаритный транспорт! Но если даже и нет, в любом случае он мне подскажет, как быстрее добраться до деревни", - подумала я и бодрым шагом пошла по тропинке, ведущей к его дому. Ещё издалека я увидела низкорослого мужчину, пытавшегося согнать с раскидистых ивовых ветвей козу, которая забралась туда с перепугу, спасаясь от большой белой собаки. Завидев меня, рослая псина оставила в покое козу и двинулась в мою сторону, зарычав и оскалив зубы. "Не трогай человека!" - завопил на неё пастух и пару раз с силой огрел по голове палкой. "Вот паразитка!
– пожаловался мне он.
– И чего только к козочке пристала? Та ей всего пару раз поддала рогами. Подумаешь, какое дело... Это у неё игра такая! А глупая псина не понимает, знай себе, на неё набрасывается. Ну вот, теперь придётся самому лезть на дерево и отстегать козу как следует кнутом, чтобы она оттуда спрыгнула. Ведь козы упрямые, как бабы. А иначе будет там два дня сидеть и блеять как резаная, пока окончательно не обессилит". "Чем же это вам женщины насолили?" - с шутливой интонацией поинтересовалась я. "А тем, что не любят они меня!
– чистосердечно признался пастух.
– Все как одна, то есть вообще ни одна. Ну и глупое же нынче бабьё! Мужика такого славного никто в упор замечать не хочет! А что? Чем я не жених? Умный, добрый, ласковый! Да ты сама посмотри на меня!", - и он пару раз крутанулся на месте. "Вижу..." - кисло улыбнувшись, сказала я. По правде говоря, вряд ли можно было отреагировать иначе. Внешностью пастух походил на героя детских сказок - старичка Лесовичка. Только, вместо грибной шляпки, на голове у него красовалась затёртая до дыр бейсболка красного цвета. Зато всё остальное было точно таким же: шаровары и зипун времён царя гороха, подвязанный куском обветшалой верёвки, высокие, до колен, сапоги и длинный деревянный посох в руке.

Принадлежащая пастуху постройка, в тон его одеянию, была возведена как минимум столетие назад и выглядела на редкость плачевно. Об этом свидетельствовала почерневшая черепица на крыше, выпавшие из стен камни и покосившаяся дверь, которая неожиданно заскрипела и сама собой открылась. Пастух смачно выругался и с силой вдарил по ней сапогом, от чего та моментально закрылась,

а он поспешил внести ясность в происходящее: "Раньше я коров держал. Так они взяли привычку чесаться о дверь, будто для этого нет деревьев. Уж я их бил-бил палкой, но они - животины глупые, выводов не делают. Вот и погнули мне дверь. Теперь она, сколько не закрывай, сама по себе распахивается. Ничего, появится у меня свободное время - я на неё крючок повешу". Проживая в сельской местности Страны Вечного Праздника, я не раз обращала внимание на эту особенность деревенского быта, а именно: укрепление домов и сараев бесчисленным количеством крючков, замков, запоров, а ещё разными подпорками, досками, кусками клейкой ленты, пластмассы - в общем, всего не перечислишь. Всё это выполняло функцию временной починки и позволяло долгие годы не делать капитального ремонта. Что касается дома самого пастуха, то эту картину довершал неописуемый беспорядок у входа. В паре метров от порога высилась гигантская куча, в которую были свалены: плуг, примус, три матраса, несколько кастрюлей и сковородок, футбольный мяч, металлический таз, раковина, заржавевшая плита, пастушья дудка, радио и множество других предметов.

Пастух заметил моё удивление и огорчённо произнёс: "Вот была бы у меня жена, тогда бы здесь такого беспорядка не было". "А почему Вы сами не приберётесь?" - спросила я. "Так я же мужик, у меня не получится", - растерянно ответил он и принялся жаловаться на то, что с недавних пор его курицы повадились класть яйца в утиные гнёзда, а достать их оттуда совсем непросто. "Только залезу в камыши к уткам, засуну руку в гнездо, и на тебе, откуда ни возьмись селезень. Как закрякает на меня, как налетит, как начнет бить клювом и щипать! Сначала я терпел и просто от него отбивался. Все же это его территория. Он там хозяин. Утки-то ведь его, а не мои. Если бы я был самцом, и у меня было столько самок, я бы тоже никого к ним не подпускал, поэтому мне его поведение понятно. Но когда он меня исщипал в кровь, тогда я разозлился и свернул ему шею. А что он налетает?! Ведь яйца-то ему не принадлежат! Куры - мои, значит, и их яйца тоже!" - на повышенных тонах принялся доказывать свою правоту пастух. Пожаловавшись на селезня, он окинул взглядом окрестности и мечтательно произнёс: "Эх-х-х, была бы у меня жена, она бы сама в камыши пару раз за день слазила, накостыляла бы уткам по пятое число, достала оттуда куриные яички и меня ими на обед накормила. Да что там... Была бы тогда у меня не жизнь, а малина... В общем, так мы тут и живём, пасём овец с козами..." "Мы - это кто?" - переспросила я. "Я - один, говорю же тебе, что жены у меня нет, - огорченно ответил пастух и, пристально на меня посмотрев, добавил: - Хлеба хочешь?" "Нет, спасибо", - отказалась я. "А зря, коровы его очень любят", - произнёс нараспев он. "Но я же не корова", - уточнила я. "А для меня - что человек, что корова...
– пожал плечами он.
– Да и, честно говоря, хлеба у меня много. Пекарь регулярно снабжает, приносит раз в неделю по большой сумке. Он вон там живёт, в доме с красной черепицей, видишь?", - и пастух указал рукой на видневшуюся вдали постройку. "А хочешь, я тебя грибами накормлю?
– поступило от него очередное предложение.
– Да не волнуйся, они съедобные, круглый год у меня растут около навозной кучи". "Нет, спасибо", - мотнула я головой. "А что так?
– искренне удивился он.
– Вот только молоком и сыром я с тобой поделиться не могу. У меня всё это идёт на продажу, зато могу предложить своей настоечки на крапиве и лопухах. От ревматизма помогает и для памяти тоже, говорят, хорошо. У меня её мать всю жизнь пила, поэтому у неё в девяносто лет такая крепкая память была, что все в округе удивлялись. Помнила по именам всех, кто у неё когда-то деньги занимал, хоть один цент. Бывало, встретит кого-нибудь из сельчан и сходу ему: "Ты мне должок-то вернул?" Сколько у неё взаймы брали - она помнила, а отдали ли ей долг - уже нет. Вот ведь незадача. Так что, дать тебе моей настоечки?" "Большое спасибо, не надо", - поблагодарила я пастуха. "А хочешь, я тебе кое-что интересное покажу?" - вновь оживился он. "Это что же?" - "Тут неподалёку, около речки, по весне поселилась гадюка, а теперь у неё гадюшат расплодилось, у-у-у! Целая куча! Я иногда хожу на них посмотреть. Бывает, подползёт ко мне какой-нибудь её гадюшонок поближе, пасть свою раскроет, зашипит, а я его сразу - р-р-раз! палкой и прибью. Хочешь со мной туда сходить и на них посмотреть?" "Нет, спасибо", - ответила я и, решив прекратить этот странный и малосодержательный разговор, попросила пастуха разъяснить мне, как быстрее дойти до села. "Быстрее-то зачем? Мы, местные, ходим туда без спешки...
– проговорил он.
– Хорошо, смотри, сначала дойдешь до пекарского дома вон по той протоптанной тропинке. Иди по ней, пока не упрёшься в его дом, а там уже асфальтированная дорога начинается, она тебя до села и доведёт". Поблагодарив его за разъяснение, я бодро зашагала прочь. "Ты точно грибков не хочешь? А то смотри! У меня их полно!" - крикнул мне вслед пастух. Я на ходу мотнула головой в знак отказа и пошла в сторону видневшегося вдали дома местного пекаря.

******

В горах часто кажется, будто до той или иной постройки рукой подать, а в реальности добираться до неё приходится очень долго. Так было и на этот раз. Только через сорок минут активной ходьбы впереди замаячила крыша пекарского дома, от которого меня отделяли всего каких-нибудь триста метров. В этот момент лесная тропинка свернула вниз и вывела меня к небольшой речушке, в которой по колено в воде стоял какой-то мужчина. Он поздоровался со мной, вышел на берег, положил на траву шаровары, в которых трепыхалась большая форель, и сходу спросил: "Ты - местная?" "Нет", - ответила я, перепрыгивая с камня на камень речной переправы. "А здесь что делаешь?" - "В село иду помощи искать. У нас машина забуксовала так, что не выедет. Надо кого-нибудь с трактором, чтоб её оттуда на тросе вытащить. А Вы кто?" - "Я - пекарь".
– "А здесь чем занимаетесь?" - "Рыбу ловлю".
– "Что, вот этими брюками?" - "Ну да, я её всем, чем только можно, ловлю, - с нескрываемой гордостью ответил он и принялся, как при счёте, загибать пальцы на руке: - Штанами, рубашкой, футболкой, кепкой, сапогом, женскими чулками, шерстяными носками, бюстгальтером любого размера, а ещё каской. Показать?" В подтверждение своих слов, пекарь отправился в ближайшие кусты и достал оттуда металлическую и уже почерневшую каску, не исключено, что времён Второй мировой войны. "Что Вы, что Вы, не надо, я Вам верю!" - замахала руками я, предполагая, что он решит показать мне все остальные рыболовецкие снасти. На вид пекарю было около сорока лет, но за счет тонкого и звонкого голоса он казался гораздо моложе. У этого мужчины среднего роста и средней комплекции были непомерно большие кисти рук. Одет он был в белую рубашку с длинными рукавами, застёгнутую на все пуговицы, и широченные семейные трусы, заправленные в высокие рыбацкие ботфорты.

Далее сделаю небольшое отступление. Наблюдая в Перепёлках за сельским людом, можно было выделить два основных стилевых направления их повседневной одежды. Одни выглядели, как оборванцы, в зипунах и шароварах неизвестной эпохи, работы портного, давно почившего не на лаврах, а в сырой матушке-земле. Эта категория сельчан не только усердно донашивала то, что было приобретено ими по молодости, но и одежду, оставшуюся от своих предков, в том числе, давно усопших. Другая часть аграриев и животноводов, преимущественно мужского пола, отдавала предпочтение офисному стилю - рубашкам, брюкам, жилеткам и пиджакам классических цветов и покроя. Не думаю, что ходить в таком наряде по горам и долам было удобно, но таковым являлось их представление о том, как прилично выглядеть. В обоих случаях, эта одежда была повседневной, что буквально означало: носимая ежедневно, со сменой приблизительно раз в два месяца.