Эмиссар чёрной Армады
Шрифт:
– Надумал, что эксперты МОБСа и Европола ни на что не годные халтурщики.
Диксон взял со столика стрелку и, прицелившись, кинул ее прямо в центр мишени, прилепленной в нескольких метрах к кожуху квантового джеструктора, напоминающего поставленную на горлышко двухметровую бутыль.
– И это все?
– спросил я, когда пауза затянулась непозволительно долго.
Диксон со свистом кинул еще одну стрелку - на этот раз в девятку, и досадливо прищелкнул языком.
– Сам-то читал их заключения?
– спросил
– Говорят, новое поколение сверхсложных соединений, типа полученных в конце прошлого века в лаборатории академика Ткачева. Оказывают сильное наркотическое, галлюцигенное воздействие на психику. Ей-Богу, студенты второго курса сделали бы заключение не хуже.
– Они не правы?
– Правы, - вставила слово Лика.
– Правы, - кивнул Диксон.
– Как студенты второго курса. Нам лень было провести немного больше времени в лаборатории. Иначе они бы поняли главное состав вещества неустойчив.
– Неустойчивые молекулярные связи?
– спросил я.
– Связи как раз очень устойчивые. Соотношение элементов меняется. Представь себе шахматную доску. Фигуры расставлены в определенной позиции. Они и остаются на своих местах, только пешка вдруг превращается в коня, ферзь в ладью. Там меняются атомы. Одни элементы заменяются на другие.
– Такое возможно?
– Невозможно, Необъяснимо ни с точки зрения стандартных и нестандартных мутаций, ни с точки зрения ряда базовых законов. Но так оно и есть.
– Что это все значит?
– Это значит… - он взял стрелку и послал ее в центр мишени.
– Это значит, что в этом твоем зелье присутствует какая-то иная физика.
– Что за чушь? Как может быть иная физика?
– В этих наркотиках есть нечто, что вывалилось к нам из каких-то иных реальностей. Неужели непонятно? Вспомни Страну Заколдованных Дорог, в которой ты побывал.
– Помню.
– В нашу материю, - он кинул еще одну стрелку, она ударилась в уже торчащую в мишени и упала на пол, - вонзаются стрелы иного мира. Но хуже другое, - он замолчал.
– Продолжай.
– Хуже, что они вонзаются в сознание людей. Человек, употребляя зелье, подвергается не только воздействию наркотических веществ, но и иной физической реальности.
– И что происходит с психикой?
– Можно только гадать. Вопрос трудный. Молено сказать, философский, - он опять потянулся к Лике, чтобы ущипнуть ее, на этот раз получил по руке сильнее.
– Мы, суперы, имеющие доступ к вселенскому информационному полю, можем ответить на вопрос, откуда берутся в наших головах мысли?
– Не можем.
– Соображаешь, костолом. Одна из идей - мысли есть вселенские вибрации духовной энергии и заполняют все. Мозг и душа, будучи приемником, настроенным на определенную волну, улавливают определенные передачи.
– Это только теория. Одна из многих, притом с большими дырами, - возразила Лика.
– Не спорь, родная…
– Что самое худшее?
– Эти люди не просто принимают иные программы, но и служат их проводниками Они как лазерными лучами плавят мозги сограждан, вбивают в них иные передачи, Иные вибрации. Они становятся центром зарождающегося циклона И они частично уже не принадлежат человечеству.
– А кому принадлежат?
– Не знаю. Мне тебя надо спросить. Когда ты шел по следу таинственного незнакомца, что ощущал?
– Ну… На меня повеяло чем-то… Похожее ощущение, как при контакте с Синим Шаром, - вот я и произнес то, что боялся произнести, будто бы из опасения выкликнуть джинна из бутылки.
– Рагниты, - Диксон хлопнул в ладоши, будто услышал радостную новость. Что и требовалось доказать.
– Но если рагниты проникли в “транспортер Динозавров”, то это… Это катастрофа.
– Не так страшен черт, как его малютки, - повторил Диксон русскую шутку, которой лет триста, и потянулся за шлемом.
***
Гиперзвуковая “Камбала” зашла на посадку и резко рванулась вниз. Она зависла на секунду над посадочной площадкой, качнулась падающим осенним листом, опустилась на резинобетон, неторопливо заскользила вправо и замерла под пятнадцатиметровой “ромашкой” обслуживающего комплекса.
– Пошли, - кивнул я Шестерневу. Дверь отъехала в сторону, и мне упруго ударила в лицо африканская жара.
– Не холодно, - поморщился Шестернев.
– А что ты хочешь? Сорок километров до Каира.
На аэродроме стояли большой “Боинг” и штук восемь самолетов малого класса. Горизонт вздымался тремя золотистыми паутинами антенн космической связи. В километре от аэродрома будто бы из песка вырастал и впивался в небо похожий на изъеденную ветрами скалу, беспорядочный, довольно уродливый и в своей уродливости противоестественно привлекательный шпиль здания Управления Космический Сообщений ОССН - оно было построено девяносто лет назад и воплотило в себе металлом, сталью, бронзой самые безумные идеи в очередной раз вспыхнувшего тогда конструктивистского бума.
Нас поджидал высокий мужчина лет сорока на вид с пышными усами, похожий на киплинговского колониального офицера. На нем была форма капитана третьей ступени УКС.
– Капитан Коллинз, - представился он.
Мы прошли мимо двух охранников. В отделанном натуральным мрамором холле было прохладно и пустынно. Равно как и в коридорах Управления.
– Людей не видать, - сказал я, проходя в пустой лифт.
– Людей здесь полно. Здание - целый город. Просто у каждого своя ниша. А вот и мои владения.