Эмиссар к звездам
Шрифт:
5
Едва двое землян-дипломатов вошли в кабинет Ретифа, как экран связи, вставленный меж толстых томов в книжный шкаф с красивым орнаментом, слегка треснул и произнес металлическим голосом:
— А вот и ты, Маньян…
Только тот, кто был знаком с базуранской физиогномистикой, мог опознать в конструкции, высветившейся на экране, лицо живого существа. Эта конструкция походила скорее на геометрическое приближение к гигантской морской раковине, выполненной в плоских гранях голубого металла.
— О, прошу прощения за то, что
— Вероятно, — прорычал базуранец голосом, который навевал видение восьмифунтового молота, обрушивающегося на наковальню. — Ты неправильно понял меня, землянин. Термины, в которых я выражался, не позволяют расценивать мое сообщение как предложение. Только как ультиматум!
— Господи, прекрасно понимаю! Отличнейшим образом понимаю! — заверил торопливо чужака Маньян. — Ваше настояние на немедленной сдаче мною делисианского военного флота великолепно понято, и я делаю все, что в моих силах, чтобы уладить это дело… Поэтому я смею питать надежду-на то, что вы подождете еще немного с бомбардировкой планеты?..
— Даю еще несколько минут, — великодушно отозвался с экрана Чиз. — Не хочу, чтобы потом говорили, что я обошелся не по правилам даже с какими-то там землянами.
— Что это за разговоры насчет делисианского военного флота? — спросил Ретиф.
— Нам придется сдать его немедленно, — сказал Маньян. — Иначе Чиз камня на камне не оставит от планеты.
— М-да… — протянул Ретиф, взглянув на экран. — Нам надо как-то суетиться.
— Совершенно согласен с вами! — вздохнул тяжко Маньян. — Но как можно сдать флот, когда не имеешь никакого флота?
— Постараемся выудить максимально выгод из того, что у нас все-таки имеется, — сказал Ретиф задумчиво.
6
Маньян искусно бросил свой берет через всю комнату, целясь в гипсовую голову первого земного посла в иные миры, давно умершего Фенвика Т.Овердога. Согласно медной табличке, укрепленной чуть ниже бюста, на подставке, старика направили в качестве Чрезвычайного и Полномочного посла к тоща только что открытому миру Йалк в 450 году Нового Летоисчисления (или в 2899 году нашей эры). Яркий берет Маньяна придал угрюмолицему старику-дипломату какое-то нехарактерное для него залихватское выражение.
Спустя минуту в комнате разнесся сильный аромат лакрицы. Маньян засуетился возле своего походного чемодана, извлек оттуда чашки, блюдца и через минуту уже разливал дымящийся розовый напиток.
— О, едва не забыл! — воскликнул он. — Подарок вам от того деревенщины, о котором я вам рассказывал.
С этими словами он достал из своего чемоданчика какой-то суживающийся на одном конце продолговатый предмет, завернутый в тонкую папиросную бумагу, и передал это Ретифу. Ретиф сорвал обертку и глазам его открылась высокая — не меньше фута — потемневшая от возраста бутылка темно-зеленого стекла, сквозь которое причудливо искрилось солнце и колыхалось рубиново-красное, великолепное вино.
—
— Нет, я не взял их с собой сюда не поэтому, — сообщил невозмутимо Маньян. — Не хотел портить вам отдыха в этом чудесном мире. Остальные бутылки на борту моего челнока. Уж я как-нибудь ими распоряжусь. Все равно они все запыленные и черные, как будто их вытащили из какого-нибудь древнего подвала. Скажу прямо, как подарок, они выглядят неприлично даже для третьего секретаря.
— Ничего, я уж сам как-нибудь о них позабочусь, — заверил Ретиф. — Вы уж мне их передайте.
Он сорвал проволоку с горлышка бутылки и откупорил ее. Пробка слетела с резким сухим хлопком и тут же по кабинету разнесся фруктовый аромат.
— Однако, скажу я вам! — раздался вдруг от двери женский голос.
В кабинете появилась мисс Тэйлор. На ней была юбка из оленьей кожи и вышитая бисером кофточка. Она выглядела посвежевшей и очаровательной.
— О, что за небесный аромат! — воскликнула она, еще раз потянув ноздрями воздух. — Это напоминает мне о том торжественном дне, когда со стапелей на воду спускали нашу яхту и дядюшка Гарри, сенатор, освещал ее! Удивительно, — продолжала она. — Когда я подходила только к кабинету, мне показалось, что я ощущаю запах какого-то медицинского болеутоляющего препарата или старого запыленного двигателя.
— Чай, мисс Тэйлор? — произнес Маньян, предлагая девушке чашку.
В ту же секунду Ретиф проворно схватил со столика в углу кабинета винный кубок фиолетового цвета и йалканского дизайна, до половины заполнил его густо-красным вином и тоже предложил мисс Тэйлор.
— Выпьем? — весело сказал он, налив и себе вина в бокал из тонкого, как бумага, хрусталя.
— Нет, благодарю вас, господин Маньян, — с улыбкой обратилась она к Маньяну, отвергая его чашку и взяв из рук Ретифа йалканский бокал.
Вдруг ее взгляд упал на экран связи, на котором до сих пор красовался Покоритель Чиз, скрежещущий своей нижней металлической челюстью со звуком, напоминающим битье посуды.
— О, боже, что это?! — испуганно вскричала она.
— Это, моя дорогая, — холодно ответил Маньян, — адмирал и главнокомандующий огромным флотом вражеских кораблей, которые в настоящий момент курсируют по орбите этой планеты с намерением разрушить ее до основания. И катастрофа, несомненно, произойдет, если я в ближайшие минуты не совершу невероятный по хитрости и ловкости маневр.
— Оно похоже на капот моего старого турбокада… Того, что со скверными тормозами… Но вы говорите так, как будто это не «что-то», а… «кто-то»…
— Покоритель Всех Врагов Чиз, боюсь, формально именуется оживленным объектом… Это именно «кто-то». Более того, очень важный «кто-то»… Он вполне способен привести свою угрозу в исполнение.
— Господин Маньян, поделитесь с нами, что это за невероятный по хитрости и ловкости маневр вы задумали? Что-нибудь особенное, или один их ваших старых невероятных по ловкости и хитрости маневров? Смерть, как хочется послушать!