Эмиссары

Тарнавский Виктор Вадимович

С помощью Геллау Билон залез в узкий длинный закуток высотой не больше метра. Стенки и пол были обиты там какой-то мягкой тканью, что только усиливало не совсем приятное впечатление, будто он находится в некоем футляре на одного человека.

– Непривычно? Тогда выпейте это, - Геллау дал Билону небольшую плоскую металлическую фляжку.
– У вас был тяжелый день, так что это будет вам вместо снотворного.

Билон покорно выпил горьковатый отвар, пахнувший травами и, вернув фляжку Геллау, улегся на неожиданно мягком полу. Доска вернулась на место, и в закутке стало совсем темно. Билон положил голову на руки и почти

мгновенно провалился в глубокий сон без сновидений.

– Буремен!

– Да, господин президент!

– (распаляясь) Буремен, скажите, почему эту информацию я должен получать не от вас?!

– Э-э-э... Это только промежуточный вариант, господин президент! Поиски еще не закончены!

– Да?! А мне показалось, вы просто не захотели признаваться в том идиотизме, который проявили ваши люди. Решили, блин, проявить инициативу! Они бы еще на танке туда приехали! И мало того, что спугнули объект, да еще и ухитрились разбить автомобиль на ровном месте. А самый большой придурок схлопотал по башке! Сотрясение мозга! Кто бы мог подумать, что там есть, чему сотрясаться?! И что теперь?!

– (бодро) Поиски продолжаются, господин президент! Просто это, наверное, займет определенное время. Штандарт-комиссар Прейн считает, что объект забился в какую-то дыру и там затаился. Кроме того, определенные перспективы открывает слежка...

– (раздраженно) У вас что там, миллион народу и им больше нечем заняться?! Черт с ним, с этим Билоном, если забился в какую-то дыру, пусть там и сидит, лишь бы бумагу не марал. Прейну оставить его нынешний чин, но в ТЭГРА ему делать нечего! Пусть принимает пост начальника криминальной полиции дистрикта Авайри. Вы слышали, Салливой?!

– Да, господин президент! Все будет выполнено!

– Ладно... Идите, Буремен... Хотя, нет, подождите... Интересно, о скольких еще промахах вы мне не докладывали?!

– ( с чувством глубокого раскаяния) Господин президент! Ваша несравненная проницательность...

– (с гневом) Хватит! Убирайтесь! ... А вы чего ухмыляетесь, Салливой? Радуетесь унижению конкурента?!

– Да какой я ему конкурент, господин президент? Просто мне вот что подумалось. Ошибки подчиненных - это, конечно, очень неприятно, но когда даже ближайшие помощники начинают льстить и утаивать неприятную правду, это очень, очень нехороший признак.

– (в сердцах) Вам бы все только ерничать, Салливой!... Ладно, я подумаю над вашими словами, но как-нибудь попозже... Идите!

Глава 36. Серебряная ночь

– Следующая ночь будет необычной, - перевел Дауге слова Бон Де Гра.
– Это будет серебряная ночь.

– Серебряная ночь?
– с любопытством переспросила Териа.
– А что это такое?

Ее очень интересовало все, что было связано с кронтами. В последние дни она проводила много времени с Бон Де Гра или одной из женщин, проживающих в его доме, - молодой кронтки по имени Тья Рин Кай, расспрашивая их с помощью Дауге или Хенны либо через автоматический переводчик, и отвечая на их вопросы. Итогом этого общения стало то, что Бон Де Гра выучил пару сотен баргандских слов и стал строить из них простейшие фразы, а Териа начала немного понимать язык пришельцев - к зависти Эргемара, который, увы, не обнаруживал у себя особого таланта к языкам.

– У родной планеты кронтов одна луна, - Дауге тем временем начал пересказывать объяснение Бон Де

Гра.
– Ее орбита не совсем круглая. Луна может выглядеть большей или меньшей. Бывает, когда она большая и полная. И если воздух чистый и прохладный, нет облаков, наступает серебряная ночь. Тогда кронты выходят на улицу, праздновать. Серебряная ночь - это ночь любви и мечты. Женщины танцуют особый танец токи приглашают в круг тех, кого любят. И мужчина не может отказываться. Здесь луна не такая, но сегодня полнолуние, и нет облаков. Поэтому пусть будет праздник. Мы его заслужили. Мы все хорошо поработали.

Что да, то да, машинально кивнул Эргемар. Полторы недели, которые они прожили в поселке кронтов, они провели в непрерывных трудах. Желто-оранжевые продолговатые плоды квухс длиной, примерно, с мизинец росли на невысоких раскидистых деревцах, где их, порой, было так много, что на их фоне едва просматривались листья, а земля вокруг была усыпана падалицей. Они собирали спелые, но еще не начавшие портиться плоды в большие корзины и носили их в поселок, где женщины мыли их, разрезали на половинки, выбрасывая твердую овальную косточку, и варили в больших кастрюлях и котлах. Получившуюся темно-оранжевую густую массу раскладывали толстым слоем и сушили в печи на противнях. В результате выходила темно-коричневая душистая пастила. Ее скатывали в трубочки, завязывали в пластиковые пакеты и подвешивали их под потолком в кладовых, чтобы не добрались крысы. Работы не прекращались даже ночью; как примерно подсчитал Эргемар, во время сбора урожая они переработали никак не меньше двух тонн плодов, из которых получилось несколько сотен килограммов сладкой пастилы.

После такой работы они отдыхали целый день и, кажется, отдохнули. Что же, теперь можно и отпраздновать.

Небольшая площадь перед поселком была полна народу. Филиты и кронты стояли вперемешку, совместный труд снял былую опаску и настороженность. Луна сияла высоко в небе, и высокие деревья отбрасывали резкие тени. Почти никто не разговаривал, вокруг чувствовалось напряженное ожидание. Может быть, ожидание чуда?

Внезапно со стороны поселка послышалась громкая ритмичная музыка. Люди подались в стороны, образуя большой круг и освобождая проход.

– Это музыка кронтов?
– прошептала Териа, уцепившись за руку Эргемара.

Стоявший рядом Бон Де Гра покачал головой. Как и у филитов, у кронтов этот жест означал отрицание.

– Нет, - перевел его слова Дауге.
– Это... музыкальная машина, передает музыку кээн. У кронтов больше нет своей музыки. Есть народные песни, но их никто не записывает.

Тем не менее, ритм, кажется, заводил кронтов. Они хлопали себя по плечам, что-то подпевая. Их уши дергались в лад, сопровождая мелодию.

Музыка на несколько секунд стихла, а затем снова зазвучала, но уже в более быстром темпе. Это была одна и та же короткая композиция, которая повторялась снова и снова, но почему-то она не надоедала, ее хотелось слушать еще и еще. Ожидание уже становилось нестерпимым, но тут на дорожке, ведущей к крайним домам поселка, появилась короткая процессия.

Женщины шли цепочкой друг за дружкой, что-то напевая и согласованно покачивая поднятыми руками. Они были в сандалиях, но почти обнаженными - из всей одежды на них были только короткие, выше колена, юбки из не скрепленных между собой серебристых ленточек.