Эмма (пер. И.Мансурова)
Шрифт:
Она совершила ошибку с самого начала. Зачем, зачем так горячо стремилась она соединить двух людей! Она проявила неслыханные легкомыслие и самонадеянность! Она не принимала во внимание то, к чему следовало относиться серьезно, и всемерно усложняла простое. Эмме стало очень стыдно; в своей печали она поклялась больше никогда не делать подобного.
«Ведь я собственными руками, – говорила она себе, – втянула бедную Харриет в эту историю. Если бы не я, она бы не влюбилась в него! Ей бы и в голову не пришло лелеять некие надежды на его счет, если бы я не убедила ее в его склонности к ней; она так скромна и робка, а я-то приписывала эти качества ему. Ах! Надо было мне остановиться, когда я
Тут она остановилась, покраснела и рассмеялась, ибо обнаружила, что снова наступает на те же грабли, потом посерьезнела и вновь принялась размышлять о том, что было, что могло бы случиться и что теперь будет. Ей придется открыть Харриет глаза; некоторое время Эмму занимали тяжкие, нерадостные мысли: неизбежные страдания бедняжки Харриет, неловкость, которую все трое, конечно, будут испытывать при встречах. Придется прекратить с ним знакомство, а может быть, придется продолжать знаться… однако, как бы там ни было, необходимо скрывать истинные чувства… Ей трудно будет скрыть свое презрение. А что, если вся история выплывет наружу? Эмма легла спать, так ничего и не решив. Она лишь убедилась в том, что совершила ужасную ошибку.
Для молодых и жизнерадостных натур, подобных Эмме, начало нового дня неизбежно сулит возврат хорошего настроения, пусть ночью они и были подвержены мрачным мыслям. Юность и бодрость утра находятся в счастливой гармонии и настоятельно призывают к действиям; и, если уж огорчение не лишило юное существо сна, оно поутру открывает глаза и обнаруживает, что боль смягчилась и душа возрождается к новым надеждам.
Утром Эмма встала освеженная, на душе у нее было легче, чем накануне, перед тем как она заснула. События виделись ей уже не в таком черном свете, и она надеялась найти из создавшейся ситуации выход, который устроил бы всех.
Большое утешение сознавать, что мистер Элтон на самом деле нисколько не влюблен в нее. Кроме того, он не настолько хорош, чтобы жалеть его и порицать себя за это. Еще отрадно сознавать, что Харриет, скорее всего, не принадлежит к тому возвышенному типу людей, чьи чувства отличаются крайней остротой, а способность к переживаниям сохраняется надолго; главное же – вовсе нет необходимости рассказывать кому-либо о произошедшем между тремя главными героями и огорчать батюшку. Скорее всего, он так ничего и не узнает, а следовательно, и волноваться не будет.
Эти мысли очень подбодрили ее, а выглянув в окно и увидев, что за ночь все занесло снегом, она обрадовалась еще больше. Казалось, сама природа способствует тому, чтобы им троим какое-то время не встречаться.
Погода благоприятствовала ей и далее: несмотря на первый день Рождества, можно было не ходить в церковь. Мистер Вудхаус очень расстроился бы, услышав подобное предложение от нее, но теперь Эмма не волновалась: ей ни к чему просить батюшку остаться дома и выслушивать его укоризненные замечания. Снежные сугробы, ненастье – то мороз, то оттепель – самое неподходящее для прогулок время; утром то дождь, то снег, а по вечерам подмораживает. Таким образом, Эмма много дней находилась
В такую погоду всяк покойно сидит дома; хотя Эмма полагала и надеялась, что мистер Элтон, скорее всего, не сидит в одиночестве, а утешается в обществе друзей, ей приятно было живописать мистеру Вудхаусу, как он совершенно один сидит в своем домике и благоразумно не выходит на улицу. Она не без удовольствия слушала, как батюшка говорит мистеру Найтли, которого никакие капризы погоды не могли удержать надолго от посещения Хартфилда:
– Ах, мистер Найтли, почему вы не остаетесь дома, подобно бедному мистеру Элтону?
Вообще, если бы ее не тяготили неприятные мысли, она с удовольствием провела бы эти дни вынужденного заточения, так как уединение прекрасно соответствовало характеру ее зятя, чье настроение оказывало большое влияние на его родственников. Кроме того, на ужине в Рэндаллсе он уже спустил пар и потому в оставшиеся дни пребывания в Хартфилде буквально лучился добродушием и дружелюбием. Он ни разу ни с кем не повздорил, был любезен и снисходителен и благосклонно отзывался обо всех знакомых. Однако, невзирая на все надежды на лучшее будущее, невзирая на настоящую, пришедшуюся очень кстати отсрочку, над головою Эммы все еще висел дамоклов меч – близился час объяснения с Харриет, и поэтому она не могла полностью чувствовать себя покойной и веселой.
Глава 17
Мистер и миссис Джон Найтли не задержались в Хартфилде надолго. Вскоре погода наладилась настолько, что те, кому нужно было ехать, могли ехать; попытавшись, как обычно, уговорить дочь с детьми остаться, мистер Вудхаус вынужден был смириться с отъездом своих гостей. Стоило им уехать, и он снова начал сокрушаться над судьбой бедняжки Изабеллы; в это время страдалица Изабелла, проводя жизнь с обожаемыми существами, уверенная в их достоинствах, слепая к их недостаткам и всегда поглощенная невинными домашними делами, могла являть собой образец подлинного женского счастья.
Вечером того самого дня, как они уехали, мистеру Вудхаусу принесли записку от мистера Элтона; если быть точным, викарий прислал длинное, вежливое и церемонное письмо, в котором мистер Элтон, засвидетельствовав свое нижайшее почтение, сообщал, что он собирается на следующее утро уехать из Хайбери в Бат, где он, уступив настояниям своих друзей, намеревается провести несколько недель. Он очень сожалеет, что вследствие неудачного стечения обстоятельств – обилие дел перед отъездом и неблагоприятные погодные условия – он лишен возможности лично попрощаться с мистером Вудхаусом, чье дружеское расположение он навсегда сохранит в своем сердце. К мистеру Вудхаусу он питает чувство величайшей признательности, и, если у мистера Вудхауса найдутся к нему какие-либо распоряжения или поручения, он будет счастлив исполнить их.
Эмма была приятно удивлена: она сама именно сейчас не могла бы придумать для мистера Элтона ничего лучше. Она порадовалась, что он сам нашел наилучший выход из создавшейся ситуации, хотя способ сообщать о своих намерениях не делал ему чести. Трудно более открыто выразить свое презрение к ней, чем выказав подчеркнутую любезность по отношению к ее отцу, а о ней самой не упомянуть ни единым словом. Он даже не написал ее имени в обращении! Имя мисс Вудхаус не встречалось в его письме ни разу – словом, во всем его поведении ощущалась разительная перемена. Прощальное же письмо было написано в таких возвышенных выражениях, так напыщенно, что Эмма испугалась. Вдруг батюшка что-то заподозрит?