Эммануэль. Римские каникулы
Шрифт:
– Это оно самое! – удовлетворенно кричит он. – Но достаточно ли будет вина, чтобы согреть вас, банда лежебок?
Отовсюду сыплются протесты. Волынщик снова начинает играть на своем инструменте. Девушки и юноши выходят из группы и начинают танцевать в центре огромного помещения. Прыгая с одной ноги на другую, хлопая в ладоши, они танцевальными па подражают любовным утехам; их движения напоминают брачные танцы некоторых птиц.
Эммануэль отмечает, что девушки все довольно красивы и похожи друг на друга.
– Они выглядят как сестры, – говорит она
– Ствол у них общий, потому-то порода не вырождается.
– А вы? В какой степени вы поспособствовали этому сходству? Вы и ваши предки, конечно же.
– Вы совершенно меня не смущаете, – забавляясь, отвечает князь. – Это я большей частью оплодотворил их матерей, а порой и их бабушек. А вас это задевает?
– О нет! Я им завидую.
Эммануэль снова смотрит на необычную хореографию. И тут чья-то ладонь проскальзывает в ее ладонь. Она узнает руку Сильваны и, счастливая, пожимает ее в ответ. Запах Сильваны, одновременно таинственный и настойчивый, смешивается с запахом лошадей и с ароматом можжевельника.
Затем, одна за другой, пары расходятся. Эммануэль видит цыганку. Она сидит на краю камина в разорванной юбке и расшнурованном корсаже, с ненавистью и презрением наблюдая за происходящим. Эммануэль делает вид, что смотрит на танцующие пары, а сама подходит к камину и, не глядя на цыганку, бросает на ее юбку золотое кольцо. Она оборачивается: девушка улыбается ей в ответ.
– Меня зовут Моана, – шепчет цыганка. – Спасибо. Это кольцо будет мне талисманом. Я выйду победительницей.
Марсия держится в стороне, в центре группы мужчин. Она нервно курит свою короткую трубку. На ней больше не ее мягкая бледная одежда, а своего рода боевой наряд. Ее волосы, зачесанные назад, скрыты под бейсболкой. Сапоги прикрывают лодыжки.
«Боевое платье! – насмешливо думает Эммануэль. – Она что, принимает себя за Рэмбо?»
При мысли о Марсии, ощетинившейся оружием или играющей мышцами в зале для бодибилдинга, она с трудом пытается развеселиться. Но окружающая атмосфера не способствует смеху. Тревога буквально парит над аудиторией.
Князь обращается к Сильване. Молодая женщина сильнее сжимает руку Эммануэль, а затем направляется к первой из девушек.
– Пошли! – командует она.
Молодой конюх берет свою подругу за запястья и подводит ее к ограде. Волынщик продолжает играть какую-то невнятную мелодию, состоящую из долгих и пронзительных нот.
Сильвана поднимает крестьянке юбку, обнажив ее белый зад, контрастирующий с золотистой от загара кожей ног. Девушка не носит трусики. Белизна ее круглых ягодиц волнует. Сильвана обращается к группе джентльменов, ища кого-то взглядом. По их поведению Эммануэль понимает, что каждый надеется быть избранным.
– Людовико!
Молодой человек с лицом, смутно напоминающим орла, в котором читаются остатки династической чистоты, с торжествующим видом выходит вперед. Он подходит к девушке, наклоненной к ограде, и гладит ей бедра. Она тихо стонет. Эммануэль видит, как девушка предлагает себя, раздвигая ноги, в то время
Людовико подходит еще ближе. Своими тонкими руками он хватает ее за таз, ощупывает его, будто проверяет округлости, потом наклоняется… И языком, похожим на дротик, он начинает медленно облизывать небольшое отверстие, расширяя его своими длинными костлявыми пальцами.
– Теперь вы! – говорит Сильвана Эммануэль, указывая на князя Маджоре, следящего за действиями молодого человека и стоящего в шаге от него.
– Что я должна делать? – спрашивает ошеломленная Эммануэль.
– Освободите его. Приготовьте его. Это большая честь.
Эммануэль понимает. Она робко направляется к князю. В глубине конюшни раздается насмешливый голос Марсии:
– Смелее, малышка! Это не так уж и страшно, как кажется!
Ах ты, самонадеянная сельская блудница! Эммануэль могла бы многому ее научить. Хотя до сих пор она никогда не имела дело с… коронованным членом!
И вот она уже рядом с князем, ища его глаза своими глазами, чтобы показать ему, что она будет на высоте. Маджоре с большим интересом следит за подготовительным обрядом своего вассала, который для удобства уже встал на колени: он умело работает рукой и языком, разминая плоть вокруг отверстия, которое начинает уступать и приоткрываться, словно бутон цветка.
Эммануэль грациозно преклоняет колено и начинает расстегивать князю брюки. И то, что она видит в своих руках, на миг парализует ее. Его член огромен и тверд, и он доходит до середины бедра, напоминая кусок дерева. Но самое необычное ощущение – это жар этого органа, еще покрытого тканью. Он напоминает тлеющую палку.
Теперь и она сама горит от любопытства. Она расстегивает последнюю пуговицу и проникает рукой между складками ткани. Ее растопыренные пальцы хватают детородный орган за его основание. И ей не удается обхватить его целиком. Наконец, она высвобождает его из заключения.
Славный спектакль!
Мужское достоинство похоже на красный скипетр, увенчанный головкой в форме сердца, вырезанного на верхней его части.
От него исходит запах дикости и мускуса, и Эммануэль с вожделением вдыхает его. Бесполезно пытаться сделать его еще более твердым: он и так уже возбужден донельзя. Эммануэль воображает, как ей хотелось бы взять его в руки, потом в рот, и уже там чувствовать, как он увеличивается в размерах. Но она должна соответствовать своей роли…
Ее рука ищет мошонку, обхватывает ее, приподнимает и не без труда высвобождает.
Она чувствует на затылке руку Сильваны, которая толкает ее к этому замечательному пенису. Князь стоит на месте неподвижно. Только кровь, пульсирующая в его члене, передает его нетерпение. Руководимая рукой Сильваны, Эммануэль приближает рот к королевскому пенису и широко открывает его, чтобы принять член внутрь. Но пальцы ее непримиримой хозяйки хватают ее за волосы и оттягивают назад. Сильвана становится на колени рядом с ней. Она посылает ей снисходительную улыбку и показывает, что надо делать.