ЭмoLove
Шрифт:
— Ладно, иди переоденься и смой, пожалуйста, этот дикий раскрас. Жду тебя в столовой.
Марика появилась через полчаса. Она надела элегантное светло-серое платье, которое мать привезла ей из последней поездки в Рим, зачесала волосы назад, тщательно умылась и выглядела как благовоспитанная и утонченная барышня. Мария Андреевна довольно улыбнулась, увидев, как преобразилась Марика. Они уселись за празднично накрытый стол. Домработница уже ушла, и они были одни.
— Иногда жалеешь, что в доме нет мужчины, — заметила Мария Андреевна,
— Кстати, мамуль, а почему его все еще нет? — поинтересовалась Марика и внимательно посмотрела на зарозовевшее лицо матери.
Пробка в этот момент выскочила, Мария Андреевна налила шампанское в свой бокал.
— А тебе сок, — мягко проговорила она.
— Да я и не хочу, — улыбнулась Марика. — Меня к алкоголю вообще не тянет. И я не понимаю, в чем тут кайф. Помнишь, я попробовала год назад пить вино на дне рождения одноклассницы? И как же мне было потом плохо! Ужас один! Рвало, наверно, с полчаса без перерыва!
— Не за столом! — укоризненно заметила Мария Андреевна. — Помню, конечно! — улыбнулась она и подняла бокал. — За тебя, дочурка!
Марика молча наблюдала, как она пьет шампанское, потом спросила:
— И все-таки, мам, почему у нас в доме все еще нет мужчины? Вы с отцом в разводе, ты молода, красива, успешна. Мы никогда не говорили об этом! Но ведь мне уже шестнадцать! Я совсем взрослая!
«И к тому же я так сильно влюбилась именно сегодня! И какие-то вещи вдруг стали понятными, словно с глаз спала пелена», — чуть не добавила Марика, но вовремя прикусила язык.
— Пока я не вижу достойного кандидата, — после паузы ответила Мария Андреевна. — Я после школы сразу вышла замуж и по большой любви. Твой отец, сама знаешь, старше меня намного. И я буквально пала жертвой его ума, обаяния, опыта. Родилась ты, и я была абсолютно счастлива. Но твой отец настоял, чтобы я поступила в медицинский, чтобы получила профессию, потому что он всегда считал, что жена и мать — это не профессия для женщины, а ее призвание.
— Неординарно! — заметила Марика. — В нашем ублёвском мирке женщины в основном сидят по домам.
— И тупеют от безделья, — добавила Мария Андреевна и налила шампанское в опустевший бокал. — Но твой отец всегда был неординарным человеком. И как видишь, он оказался прав! Если бы я зациклилась на семье, то трудно представить, что стало бы со мной после развода. А так у меня свой бизнес мне есть чем заняться, и я от этого получаю удовольствие. Любовь, конечно, всегда прекрасно, но нельзя строить свое счастье только на любви. Это верный путь к разочарованиям.
Марика внимательно слушала рассуждения матери. Впервые с ней говорили так серьезно, и это льстило ее самолюбию. Мария Андреевна словно спустилась со своего пьедестала, встала с ней на один уровень и превратилась в подружку.
— Ты боишься новых разочарований? — предположила она, видя, что та молчит и думает о чем-то своем.
— Мужчины довольно странные создания, — ответила
Она осеклась и виновато посмотрела на Марику.
— Впрочем, тебе этого пока не понять, — добавила она совсем другим тоном.
Марика мгновенно надулась, почувствовав, что дистанция между ними вновь восстановлена. Она опустила глаза, потом пододвинула к себе тарелочку с куском праздничного торта и начала вяло ковырять его вилкой.
«A вот Кирюшка совсем не такой, — подумала она, чувствуя, как вновь поднимается настроение. — Он искренний! И не скрывает свои эмоции! И он меня любит! Любит! И никогда не разлюбит! В этом я не сомневаюсь! И я его!».
Она закрыла глаза.
— Марика, ау! — сказала Мария Андреевна. — Ты где?
— Чаю хочу, — ответила Марика и встала.
— Я принесу! — предложила Мария Андреевна.
— Я сама, мамочка! — улыбнулась она и вышла из столовой.
На кухне поставила чайник на плиту и села за стол. Ее взгляд бездумно скользил по мебели ручной работы из некрашеной сосны, по многочисленным сервизам, поблескивающим за стеклянными дверцами шкафчиков, по электроплите последней модели с сенсорным управлением, по нарядным шторам, сшитым по индивидуальному заказу. И вдруг она подумала, что Кирилл живет в Кукурузе, в старой хрущевке, что его кухня наверняка выглядит совсем по-другому, и странная грусть сжала сердце. И в то же время ей невыносимо захотелось побывать у него в гостях, посмотреть на его дом, познакомиться с родными.
Мария Андреевна словно читала ее мысли, и когда Марика вернулась в столовую с подносом, на котором стояли чашки и заварочный чайник, она пристально посмотрела на Марику и мягко спросила:
— А вот этот мальчик, Кирилл, кажется, с которым ты сегодня познакомилась, да еще и успела сходить в клуб, он где живет?
Марика от неожиданности вздрогнула и чуть не уронила поднос.
— Хотелось бы знать, — продолжила Мария Андреевна. — Ты пойми меня, дочь, правильно! Я не собираюсь жестко контролировать тебя, но все-таки лучше, если я буду знать, с кем ты общаешься.
— В Кукурузе, — после паузы нехотя ответила Марика и села за стол напротив матери. — И что? — с вызовом спросила она.
— Ох, дорогая моя, — со вздохом ответила Мария Андреевна, — социальные различия часто бывают непреодолимы. Но ты пока этого не понимаешь!
— Чего? — спросила Марика и расхохоталась. Ну расскажи мне о бедных и богатых! Неужели все это имеет хоть какое-то значение, если люди…
И она замолчала, потому что испугалась того, что чуть не сказала. Признаваться сейчас матери, что они с Кириллом полюбили друг друга с первого взгляда, было опасно. И Марика вовремя остановилась.