Empire V
Шрифт:
Мне стало грустно.
— А если без философии?
– спросил я.
– Если по-честному? Бог в нас присутствует?
Озирис усмехнулся.
— Бог в нас присутствует, - сказал он.
– Но мы в нем нет.
— Это как?
— Знаешь стекла, сквозь которые видно только в одну сторону? Вот так же.
— Почему все так жутко устроено?
– спросил я.
— Не забывай, что мы дети сосланной мыши, страдающей потерей памяти. И живем в измерении, где Бог появляется исключительно как отход производства баблоса. Чего ты вообще хочешь?
— Уже почти ничего, - сказал я.
– А у вампиров есть формальная религия?
— Еще
— А как вампиры называют Бога?
— Бог, - сказал Озирис.
– С большой буквы. Потому что боги с маленькой - это мы сами. Но Бог - это не имя, это просто название. Вампиры понимают, что Бог всегда остается вне имен.
— Вампиры совершают какие-нибудь религиозные ритуалы?
Вместо ответа Озирис криво улыбнулся. Мой следующий вопрос мог показаться невежливым. Но я решился.
— А это учение, которое вы мне сейчас объясняете… Оно истинно?
Озирис хмыкнул.
— Ты спросил меня о предании вампиров. Я тебе рассказал, в чем оно. А истинность предания - уже совсем другой вопрос.
— А можно я его задам? Предание истинно?
Озирис поглядел на меня долгим взглядом.
— Видишь ли, Рама, - сказал он, - пока ты молод, твой организм вырабатывает все нужные гормоны, и мозговые рецепторы в норме. В это время любое "дважды два четыре" будет сиять несомненным светом истины. Но это просто отраженный свет твоей жизненности. Точно так же ее отражает, например, музыка. В юности всегда много хорошей музыки, а потом ее почему-то перестают писать. Так думает каждый человек, когда вырастает. Или женщины. В молодости они кажутся такими привлекательными. А когда тебе за шестьдесят и начинаются проблемы со здоровьем, все это становится куда менее важным, чем пищеварение или суставы…
— Вы хотите сказать, что истина в нас самих?
– спросил я.
— Да. Но люди часто вкладывают в эти слова какой-то высокий смысл.
Напрасно. Истина имеет не метафизическую, а химическую природу. До тех пор, пока в тебе достаточно жизненной силы, для нее всегда найдется словесное выражение. Всегда можно будет придумать заклинание, вызывающее в нейронных цепях твоего мозга возбуждение, которое будет переживаться как священное дыхание истины. А какими будут слова, не играет большой роли, потому что все слова равны друг другу - это просто зеркала, в которых отражается ум.
Я почувствовал раздражение.
— Но тогда, - сказал я, - вы противоречите сами себе.
— Почему это?
— Ведь вы не простой вампир, вы толстовец. Если истина - это просто химическая реакция, почему вы встали на духовный путь? Почему пришли к опрощению?
— Да потому и пришел, - ответил Озирис и посмотрел на часы.
– Вот ты уйдешь, а я позову гастарбайтера, опрощусь грамм на двести, и все снова станет истиной. И трещины на стенах, и пыль на полу, и даже урчание в животе. А в настоящий момент все ложь…
— Но если все сводится просто к химии и баблосу, зачем тогда вообще существуют эти понятия - Бог, истина, вселенная? Откуда это берется?
— Ум "Б" имеет две фазы работы. Полезную и холостую. Во время полезной фазы человек вырабатывает агрегат "М-5". Холостой ход - это фаза, когда баблос не вырабатывается. Обратный ход поршня. Но ум "Б" на это время не выключается, просто его объектом может стать любая бессмысленная абстракция.
"Что есть истина?
– Есть ли Бог?
– Откуда взялся мир?" Вся та белиберда, с которой ты ко
— Каким образом?
— Ты же проходил гламур и дискурс, - сказал Озирис.
– Вот таким образом и направляем. Если тебя интересуют конкретные методы, это к халдеям. Но общий смысл в том, чтобы холостая фаза работы ума "Б" была как можно короче.
При правильной постановке дела человек не ищет Бога. Бог уже ждет его в церкви возле ящика для монет. Точно так же человек не ищет смысла в искусстве. Он знает, что единственный смысл, который там есть - это сборы. И так далее. Как говорят в школе, борьба за повышение косинуса "фи" - всенародная задача.
— В чем тогда смысл бытия?
– спросил я.
– Или жизнь вообще пустая бессмыслица?
— Почему. В ней можно найти много разного смысла. На любой вкус. Можно прожить ее так, что она будет цельной, одухотворенной и полной значения. Но после того, как перевернется ее последняя страница, весь этот смысл унесет ветром, как сухую солому.
— Но зачем тогда все это?
Озирис наклонился вперед, взял со стола какой-то предмет и поднес его к моему лицу.
— Что это такое?
– спросил он.
Я поглядел на его пальцы. В них был гвоздь. Старый, немного ржавый у шляпки, и, похоже, куда-то уже забитый и вынутый.
— Это? Это гвоздь.
— Правильно, - сказал Озирис.
– Гвоздь. Старый гвоздь. Вот мы берем простейшую вещь - старый ржавый гвоздь. Глядим на него. И думаем - что это?
— Гвоздь, - пожал я плечами.
– Что тут думать?
— А о чем идет речь? Об этом кусочке металла? Или о восприятии, которое ты испытываешь? Или о том, что гвоздь и есть это восприятие? Или о том, что это восприятие и есть гвоздь? Другими словами, идет ли речь о том, что гвоздь отражается в нашем сознании, или о том, что мы проецируем слово "гвоздь" на окружающий мир, чтобы выделить ту совокупность его элементов, которую договорились обозначать этим звуком? Или, может быть, ты говоришь о темной и страшной вере некоторых людей в то, что некий гвоздь существует сам по себе вне границ чьего-либо сознания?
— Я уже запутался, - сказал я.
— Правильно. Запутался, и никогда не выпутаешься.
— А причем тут мой вопрос?
— При том. Ты спрашиваешь - в чем смысл бытия? А вот тут, - Озирис потряс гвоздем в воздухе, - просто железка с помойки. И холостого хода твоей денежной сиськи не хватает даже на то, чтобы понять, что это такое. Хотя ты можешь потрогать эту вещь, согнуть или вогнать кому-нибудь в ладонь. А ты говоришь о том, чего не существует нигде, кроме воображения. Причем даже там его нет постоянно - сделанное из слов зыбкое облако возникает на секунду, завораживает иллюзией смысла и исчезает без следа, как только ум "Б" начинает думать, где деньги. Понимаешь?