Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
Шрифт:
заблуждение, основанное на субъективной ошибке в умозаключении
и рассуждении. Напротив, согласно Канту, мышление по самой своей
природе впадает в противоречия (антиномии), когда оно хочет
познать бесконечное. Хотя, как мы указали в примечании к
предшествующему параграфу, обнаружение антиномий должно
рассматриваться как очень важный успех философского познания, поскольку
этим был устранен неподвижный догматизм рассудочной метафизики и
обращено
должны при этом заметить, что Кант также и здесь остановился только
на отрицательном результате, на непознаваемости вещей в себе, а не
проник дальше до познания истинного и положительного значения
антиномий. Истинное же и положительное значение антиномий
заключается вообще в том, что все действительное содержит внутри себя
противоположные определения и что, следовательно, познание и, точнее,
постижение предмета в понятиях означает именно лишь осознание
его как конкретного единства противоположных определений. В то
время как прежняя метафизика, как мы показали раньше,
рассматривая предметы, которые она хотела познавать метафизически, дей-
Логика. 7
98
ствовала так, что применяла абстрактные определения рассудка и
отбрасывала противоположные им определения, Кант, напротив,
стремился доказать, что получающимся таким образом
утверждениям всегда следует противопоставлять с одинаковым правом и
одинаково необходимо другие противоположные утверждения. При
обнаружении антиномий Кант ограничился космологией прежней
метафизики и в своей полемике против последней вывел четыре
антиномии, положив в основание их схему категорий. Первая
антиномия относится к вопросу, должны ли мы мыслить мир
ограниченным или неограниченным в пространстве и времени. Во второй
антиномии речь идет о дилемме: должны ли мы рассматривать материю как
делимую до бесконечности или как состоящую из атомов? Третья
антиномия относится к противоположности между свободой и
необходимостью, именно поскольку ставится вопрос—должны ли мы
рассматривать все совершающееся в мире как обусловленное
причинной связью, или мы должны принимать существование в мире также
и свободных существ, т.е. абсолютных начальных источников действия.
К этому присоединяется, наконец, как четвертая
антиномия—дилемма: имеет ли мир вообще причину или нет. — Прием, который Кант
применяет в своем обсуждении этих антиномий, заключается, главным
образом, в том, что он противопоставляет друг другу содержащиеся
в них противоположные определения
доказать и тот, и другой, т. е. показать, что оба являются необходимым
результатом размышления об этом вопросе; при этом он явственно
протестует против предположения, что он хочет только показывать
фокусы, действовать как адвокат. Но доказательства, которые Кант
приводит в пользу своих тезисов и антитезисов, на самом деле
должны быть признаны мнимыми, так как то, что требуется доказать,
всегда уж содержится в посылках, из которых он исходит, и лишь
благодаря пространному, анагогическому способу ведения
доказательств получается иллюзия опосредствования. И однако,
установление этих антиномий все же остается очень важным и достойным
благодарности результатом критической философии, поскольку им
выражено (хотя на первых порах лишь субъективно и непосредственно)
фактическое единство тех определений, которые рассудком
удерживаются в их оторванности друг от друга. Так, например, в первой из
вышеуказанных космологических антиномий содержится та мысль,
что пространство и время должны рассматриваться не только как
непрерывные, но так же и как прерывные, между тем как, напротив,
ВТОРОЕ ОТНОШЕНИЕ МЫСЛИ К ОБЪЕКТИВНОСТИ 99
в прежней метафизике останавливались па одной лишь
непрерывности, и согласно этому мир рассматривался как неограниченный в
пространстве и времени. Совершенно правильно, что мы можем выходить
за пределы каждого определенного пространства и каждого
определенного времени, но не менее правильно и то, что пространство и время
действительны лишь благодаря своей определенности (т. е. как здесь
и теперь) и что эта определенность содержится в их понятии. Это
применимо также и к остальным вышеуказанным антиномиям; так,
например, это верно по отношению к антиномии между свободой и
необходимостью, с которой дело обстоит при ближайшем рассмотрении
так, что то, что рассудок понимает под свободой и необходимостью,
представляет собою на самом деле лишь идеальные моменты истинной
свободы и истинной необходимости, и обоим им в их оторванности
друг от друга не присуща истина.
§ 49.
?) Третий предмет разума есть бог (§ 36), который должен быть
познан, т. е. должен быть определен мыслью. Для рассудка всякое
определение, противоположное простому тождеству, есть лишь ограничение,
отрицание как таковое. Всякую реальность, следовательно, мы