Энциклопедия русской души

Ерофеев Виктор Владимирович

во власти серого

У русских яркие свистульки. Все вокруг - кудрявое, в завитушках. Серый объявил поголовную амнистию. Пришел к власти и всех выпустил из тюрьмы. Но потом передумал и всех посадил снова в тюрьму.

– Так надо, - сказал он.
– Так проще править.

– Павловская слобода, - ответил я.
– Уйдем с головой в любовь?

– Не помешает, - согласился Серый.

дней россии

– Давай отвяжемся, - сказал Серый, беря в руки "Калашников".

–

Ну, давай.

– Люблю убивать, - признался Серый.
– Люблю, когда они боятся умирать, трепещут, на все согласные, ноги лижут, писаются, как щенки, раком становятся. А ты делаешь вид, что вроде уговорили, не буду стрелять, а потом стреляешь им прямо в лицо. Мозги летят, как брызги шампанского.

А девчонок насиловать? Дрожат, за писечку держатся. Руки по швам, бляди! Жопу врозь, говнюки! Мальчишки мои! Не знаю, мне нравится. Я молча вздохнул.

– Люблю бить ногами, - продолжал Серый, - давай будем жить, как положено. Возведем детские сады, вскопаем огороды, взопрем, пророем туннели, как какие-нибудь итальянцы, соорудим кольцевую дорогу.
– Серый снял кепку, утерся, высморкался.
– Но смешнее всего, конечно, сбивать пассажирские самолеты. Они летят себе ночью, завернувшись в пледы, с апельсиновым соком в руках, стюардессы ходят туда-сюда, ни о чем не подозревая. А ты - хуяк! И они падают вниз без парашютов. От удара с них облетают одежды. Как с клена. И они падают, голые, в море. А еще! Будь я главарем военной хунты, ну, например, аргентинцем с усами и саблей, я бы выкидывал врагов-депутатов с вертолета. Чап-чап-чап, летит вертолет. А я выкидываю врагов-депутатов. Одного за другим. Над океаном. Без парашютов. Не хотел бы оказаться в их положении.

Мы стали налетчиками. Мы стали насильниками. Насиловали, как джазисты, во все дырки. Бомбили деревни и города, давили поселки городского типа, бабы выли, мы взрывали газовые плиты. Все насиловалось легко, все разваливалось непринужденно, как будто только и ждало дня развала. Русская земля лежала готовой для опустошения. Дома падали, как домино. Природа брезгливо стряхивала с себя русскую халтуру. В Смоленске сравняли с землей собор. В Ярославле спалили милицейский участок Приехали пожарные. Из шлангов едва капала вода.

– Помогите!
– смешно махали руками менты.

– Начальник, забери свой труп!
– кричал в ответ Серый командиру блюстителей порядка.

Мы надели тельняшки и дали в их память благотворительный концерт. Мы гоготали. Бросились на Москву. Перерезали правительство, запретили почту и телеграф, взяли банки, объели аптеки. Дума вывесила красный флаг. Мы только усмехнулись.

– Давай пытать людей?
– предложил Серый.
– Будем озорниками.

Стали пытать. Утюгами, паяльниками, щипцами, капали капли на макушку. Пытали по-всякому.

– Ты посмотри, как они красиво страдают!
– любовался Серый, ломая русские кости, позвоночники, черепа.
– Нет, только глянь! Выносливы и неприхотливы. Цены вам нет, - обращался он к мученикам.

В ответ русские дико орали. Никто не ушел от пытки. Все сознались во всем.

– У меня мечта. Иногда так хочется быть медсестрой, - сказал Серый, перевязывая мне раненую руку после утреннего налета.
– По головке гладить людей.

Возле урны

стояла пустая бутылка. Мы бросились к ней наперегонки. Я быстрее, Серый - опытнее. Он подставил мне палкой подножку, а потом той же палкой откатил бутылку к себе.

– На, - сказал он мне, улыбаясь.
– У тебя нет. Возьми.

– Серый, - благодарно промолвил я.

– Конечно, в нашей коммуналке был закон тайги, - покачал головой Серый.
– Но когда приходили похоронки, все забывали о драках, о том, что мы евреев звали жидами. Мы хотели помочь, кто чем мог, понимаешь?

Мы написали на радио письмо с просьбой исполнить нашу любимую мелодию, но не сказали какую. Мы добрым словом вспомнили родителей. Мы выебли мумию Ленина в мавзолее. Поужинали и пошли спать до утра.

куча

Серый сидел на куче и думал. Он думал, но не мыслями, а так, непонятно как, широко. Он не делал разницы между разными вещами. Мимо шли люди.

чефир

Серый получил задание поклеить обои к четвергу. Милиция не работала. Серый сам вел расследование. Утром Серый пошел на завод.

ужин

Серый оделся в темно-серое. Дети оделись в темно-серое. Зажгли свечи. Святки. Святцы. Задымило сцепление. За ужином Серый ел темно-серых детей.

самозванец

– Все анекдоты о Чапаеве сочинил я, - сказал Серый.

– Так уж прямо и все?
– не поверил я.

– Все до одного, - сказал Серый.
– И те, что не сочинил, я тоже сочинил.

– Да ты самозванец!

– Да, - сказал Серый, - и горжусь этим. Идея самозванства извела Россию до такой степени, что она ее создала.

земля

Серый на землю серит.

– Александр Иванович, хотите чаю? Серый на землю серит.

– Не откажусь.

– Вам с лимоном? Серый на землю серит.

– Не с апельсином!

революция

Серый взял в руки красный флаг и пошел куда глаза глядят.

евреи

Серый мутным взором посмотрел на еврея.

пидерасы

Серый встретился с пидерасом и перекрестил его.

церковь

Серый сел в электричку и поехал замаливать грехи. Мы решили стать монахами. По дороге поезд сошел с рельсов. Это были уже не вагоны, а сплошной баян. Мы отделались ссадинами.

– Что за знак?
– Серый вылез из сломанной электрички, плюясь зубами.
– Ехать дальше или возвращаться домой?

– Давай поедем дальше, - сказал я.

– Ну, давай, - сказал Серый. И мы стали на минуту монахами.

акция

– Юрий Петрович! Давайте сегодня возьмем Серого.

– Давайте!

– А как?

– А как знаете.

ленин

Серый остудил пыл вождя.

история