Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

Вспомним попутно и мотив беспорядочных ударов со стороны власти (егерей и стрелков): «Вылетали из ружей жаканы, / Без разбору разя, наугад» («Охота на кабанов», 1969), «Кто-то злой и умелый, / Веселясь, наугад / Мечет острые стрелы / В воспаленный закат» («Оплавляются свечи…», 1972), «Мечут дробью стволы, как икрой» («В стае диких гусей был второй…», 1980). Поэтому в концовке «Несостоявшейся свадьбы» (1964), где главный герой был убит ножом в спину, дается резюме: «Вот такая смерть шальная всех нас ждет потом».

Процесс превращения судьбы в рок (то есть звезды-случая в пулю) можно проследить и на примере «Песни о Судьбе» (1976): «Однажды пере-перелил Судьбе я ненароком — / Пошла, родимая, вразнос и изменила

лик: / Хамила, безобразила и обернулась Роком, / И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык». Хотя здесь это превращение произошло по другой причине, для нас важно подтверждение того факта, что у звезды-судьбы — два лика, и она может их менять, поворачиваясь к людям одним из них. Как видно из последней цитаты, судьба потенциально является роком.

Мотив рока или фатального исхода находим также в «Побеге на рывок»: «Но свыше — с вышек — все предрешено». «Свыше», то есть «судьбой», «от Бога», приравнивается к «с вышек». Вышки же и в «Побеге на рывок», и в «Райских яблоках» («Ангел окает с вышки — занятно!») являются олицетворением власти.

Приведем еще цитату из «Марша аквалангистов», в которой содержится идея тождества рока и случая: «Пусть рок оказался живучей, — / Он сделал, что мог и что должен. / Победу отпраздновал случай, — / Ну что же, мы завтра продолжим!».

Хотя рок здесь имеет значение злой судьбы (смерть одного из аквалангистов), он — а значит, и смерть — приравниваются к случаю, который не означает конца жизни, так как может принести и добро. Отсюда — призыв в концовке песни: «Ну что же, мы завтра продолжим!», — что фактически означает победу над роком.

Итак, в «Звездах» герой описывает свою смерть — эпизод с поразившей его звездой-пулей; далее он говорит о том, как на погоны военачальников «покатилась» очередная звезда-награда; и делает вывод: «Звезд этих в небе — как рыбы в прудах, / Хватит на всех с лихвою» (ср. у Маяковского в «Письме товарищу Кострову из Парижа о сущности любви», 1928: «В синем небе звезд — до чёрта»).

Под местоимением этих имеются в виду все звезды-случаи, потенциально являющиеся пулями и наградами. И здесь возникает частичная перекличка со стихотворением «Мы бдительны — мы тайн не разболтаем…» (1979): «“Какие ордена еще бывают?” — / Послал письмо в программу “Время” я. / Еще полно… Так что ж их не вручают? / Мои детишки просто обожают, — / Когда вручают, плачет вся семья».

Хотя сам герой песни «Звезды» не говорит о том, как он воевал, но по некоторым косвенным деталям можно догадаться, что воевал он достойно, так как упоминает награду, которую мог бы получить, если бы выжил: «Если б не насмерть, ходил бы тогда / Тоже — Героем». Аналогичная мысль проводится в «Штрафных батальонах»: «И если не поймаешь в грудь свинец — / Медаль на грудь поймаешь за отвагу» [691] .

691

Срааним еще с пееней «Вес ушлл нафррнт»(19664: «Ну, а мы — весопрааддал мы, / Награддли нас потом: / Кто живые — тех медалями. / А кто мертвые — крестом». Примечательно, что даиигя песия была иаплсаиа Высоцким по дороге на съемки фильма «На завтрашней улице», которые проходили под Ригой: «Когда мы ехали в Ригу, — вспоминает Всеволод Абдулов, — в кузове “пниу» нркл”, Володя вдруг стал куда-то уходить, уходить… “Бумагу! Карандаш!” И огрызком карандаша на пачке “Памира” он почти полностью нaелсгл песню “Все срока уже закончены”» (Перевозчиков В. Неизвестный Высоцкий. М.: Вагриус, 2005. С. 73).

Лирический герой знает, что если бы он получил несмертельное ранение и смог бы выжить, то получил бы звезду-награду, то есть звезда-случай «одарила» бы

его обеими сторонами своей «медали».

Отметим также, что в слове «Героем» присутствуют два смысла: первый — звание «Героя Советского Союза», и второй, придающий словам рассказчика оттенок горькой самоиронии, — как в обыденной фразе: «Ну ты герой!». Это говорит о его равнодушии к наградам: «Я бы Звезду эту сыну отдал, / Просто — на память…». Похожее отношение к наградам будет продемонстрировано в «Разведке боем» (1970): «Кажется, чего-то удостоен, / Награжден и назван молодцом».

А в концовке песни: «В небе висит, пропадает звезда: / Некуда падать», — в словах небо и звезда происходит совмещение нескольких смыслов, упомянутых выше. Слово небо является носителем трех значений: 1) небосвод; 2) высота, занятая немецко-фашистскими войсками; 3) олицетворение советской власти, ее всемогущества. Что же касается слова звезда, то в нем можно предположить следующий пучок смыслов: 1) небесное тело; 2) звезда-случай (ставшая судьбой лирического героя), у которой альтернативой пуле, убившей героя, является 3) награда, которой он не получил и которую теперь никто другой получить не может.

***

Продолжим анализ военной темы на примере цикла «Две песни об одном воздушном бое» (1968), который включает в себя «Песню самолета-истребителя» («Я — “ЯК”-истребитель») и «Песню летчика-истребителя» («Их — восемь, нас — двое…»).

Для начала сопоставим «Песню самолета-истребителя» с «Романсом миссис Ребус» (1973): в ранней песне лирический герой выступает в образе самолета, а в поздней — в образе чайки. Обе маски — «летучие», поэтому между двумя произведениями устанавливается множество параллелей.

Герой говорит, что скоро упадет в море: «Вот море, сейчас захлебнусь водой!» /2; 385/ = «Море тиною заволокло. <…> Крылья уже над самой водой, мои бедные крылья!» /4; 23/; и использует одинаковые обороты: «Вхожу я всё глубже и глубже в пике» 12; 385/ = «Я снижаюсь всё ниже и ниже» /4; 23/. А «входит в пике» и «снижается» он потому, что его силы на исходе: «Последние силы жгу!» = «Силы оставят тело мое…»; и бешено стучит сердце: «Ну что ж он не слышит, как бесится пульс…» /2; 88/ = «Бьется сердце под левым плечом» /4; 24/. Понимая, что он скоро погибнет, герой поет прощальную песню (находясь в образе самолета) и обращается с просьбой ее спеть к ветру (выступая в образе чайки): «Выходит, и я напоследок спел: / “Мир вашему дому!”» = «Ветер, скрипач безумный, прощальную песню сыграй нам!» [692] .

692

Впервыедднный мооивввтретиисяв посввщенном И. Кохановвккму стииооввренни «Ээ, поеддм мы с Васей в Италию» (1955): «Мы с собою возьмем пол-лирровку <.. > И прощальную песню споем» (Высоцкий: исследования и материалы: в 4 т. Т. 2. Юность. М.: ГКЦМ В.С. Высоцкого, 2011. С. 15).

Последняя цитата напоминает еще и черновик песни «Надо уйти» (1971), где речь тоже идет о «прощальной песне»: «Спокойно! Возьми себя в руки и пой нам» (АР-3-54). Отметим заодно и другие параллели с «Романсом миссис Ребус»: «Так дымно, что в зеркале нет отраженья» = «Я уже отраженья не вижу». Поэтому герой знает, что ему никто не поможет: «И, видно, напрасно я жду ледохода» = «Неужели никто не решится? / Неужели никто не спасет?», — и предвидит скорую смерть: «Смыкается круг — не порвать мне кольца!» = «Силы оставят тело мое — и в соленую пыль я / Брошу свой обессиленный и исстрадавшийся труп».