Эндшпиль
Шрифт:
– Да, – подхватил Тони Хэрод. – Что за шахматная партия? – Он прикрыл глаза и отчетливо вспомнил свое собственное лицо, вырезанное на фигурке из слоновой кости.
Барент улыбнулся.
– Мы с мистером Борденом уже несколько месяцев ведем шахматную партию, обмениваясь ходами по почте... Совершенно безобидное развлечение.
– Боже милостивый! – выдохнул Кеплер.
– Аминь, – сказал Саттер, поглядев на всех мутными глазами – Несколько месяцев? – повторил Хэрод. – Вы хотите сказать, что все происходящее... Траск, Хейнс, Колбен . А вы, значит, все это время просто
Джимми Уэйн Саттер издал какой-то странный звук – нечто среднее между отрыжкой и смешком.
– И если кто поклоняется зверю или его образу и имеет его знак на своем челе, тот изопьет чашу гнева Господня, – пробормотал он. – И будет мучим огнем и серой в присутствии святых ангелов и Агнца, – Саттер снова издал странный звук. – И он сделает так, что всем – малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам – положено будет иметь знак на правой руке или на челе.., и число его будет шестьсот шестьдесят шесть.
– Заткнись, – спокойно отрезал Вилли. – Герр Барент, вы согласны? Партия почти завершена, осталось лишь доиграть ее. Если я выиграю, мы расширим.., состязание.., до более крупных масштабов. Если победа будет за вами, я смирюсь с настоящим положением вещей.
– Мы остановились на 35-м ходу, – напомнил Барент. – И ваше положение было не слишком.., э-э.., завидным.
– Да, – ухмыльнулся Вилли. – Но я готов продолжить. Мы не будем разыгрывать новую партию.
– А если игра завершится вничью? – спросил Барент.
Вилли пожал плечами.
– Тогда победа будет присуждена вам. Я выигрываю лишь вчистую.
Барент кинул взгляд в окно на всполох молнии.
– Не обращайте внимания на этот бред! – вскричал Кеплер. – Он же просто сумасшедший.
– Заткнитесь, Джозеф. – Барент повернулся к Вилли. – О'кей. Мы закончим партию. Будем играть теми фигурами, что имеются в наличии?
– Я более чем приветствую это. – Вилли широко улыбнулся, продемонстрировав идеальную работу стоматолога. – Спустимся вниз?
– Да, – кивнул Барент. – Через минуту. – Он взял наушники, прислушался, затем произнес в маленький микрофон:
– Барент на связи. Выведите одну из бригад на берег и моментально покончите с евреем. Понятно? Хорошо. – Он положил наушники на стол. – Все готово.
Хэрод ватными ногами последовал за всеми к лифту. Саттер, шедший впереди него, внезапно споткнулся, повернулся и схватил Тони за руку.
– Ив эти дни люди станут искать смерти, и не найдут ее, – страстно прошептал преподобный ему прямо в лицо. – Они будут искать смерти, но та будет бежать от них.
– Отвали, – бросил Хэрод, высвобождая руку. Все пятеро молча спустились вниз.
Глава 31. Мелани.
Я помню пикники, которые мы устраивали в окрестностях Вены, – эти заросшие соснами холмы, луга с полевыми цветами и открытый “Пежо”, Вилли возле какого-нибудь ручья или в другом живописном месте. Когда Вилли снимал свою дурацкую коричневую рубашку и портупею, он являл собой образец изысканности в этих шелковых летних костюмах и широкополой белой шляпе, подаренной ему одним из актеров кабаре. До
Теперь я понимаю, что их измена в Бад Ишле даже в большей мере, чем измена Нины с моим Чарлзом стала поворотным пунктом, после которого я начала стареть, в то время как Нина продолжала оставаться молодой. В каком-то смысле все эти годы Нина и Вилли питались моей энергией, кровью, Способностью.
Теперь настала пора все это прекратить.
Во вторую ночь моего странного бдения с Нининой негритянкой я решила положить конец ожиданию. Я не сомневалась в том, что даже если я удалю цветную со сцены, Вилли сможет подсказать мне, где находится Нина.
Признаюсь, внимание мое было рассеяно. Несмотря на то что я ощущала, как ко мне возвращаются юность и бодрость, пока паралич продолжал медленно ослаблять свою хватку, моя способность контролировать членов “семейства” и остальных явно снижалась. Глядя глазами мисс Сьюэлл на то, как удаляются Дженсен Лугар, мужчина по имени Сол и еще трое, я сообщила негритянке: “Они забрали твоего еврея”.
По тому смятению, которое охватило Нинину пешку, я ощутила недостаток ее контроля. Собрав своих людей в тесный кружок, я потребовала, чтобы Нина призналась, где она находится. Она отказалась и начала перемещать свою страстную приверженку к двери. Я не сомневалась, что Нина потеряла всякую связь со своим человеком на острове, а следовательно, и с Вилли. Девица в буквальном смысле была у меня в руках.
Я заставила Калли подойти к ней ближе, чтобы она оказалась в пределах его досягаемости, и ввела в гостиную негра из Филадельфии. Он держал в руке нож.
– Пора рассказать нам все, – язвительно заметила я, – или эта цветная умрет.
Я предполагала, что Нина отдаст девицу. Ни одна даже идеально обработанная пешка не стоила того, чтобы выйти из укрытия. Я подготовила Калли к двум быстрым шагам и резкому движению руками, которое оставило бы девицу бездыханной на ковре с немыслимо вывернутой шеей, как у цыплят, которых убивала мамаша Бут на заднем дворе перед обедом. Мама отбирала птиц, а мамаша Бут хватала их, отворачивала голову и швыряла пушистые трупики на крыльцо, так что глупые цыплята не успевали сообразить, что уже мертвы.
Негритянка же выкинула нечто странное. Я полагала, что Нина заставит ее или бежать, или бороться, на худой конец я ожидала моментальной схватки, если Нина попытается овладеть кем-нибудь из моих людей, однако девица осталась стоять на месте и задрала свой огромный свитер – под ним оказался какой-то глупый пояс, что-то вроде бандерильеро мексиканских бандитов, набитый целлофановыми мешочками с содержимым, напоминающим гипс. От приспособления, похожего на транзистор, к этим пакетам с гипсом тянулись какие-то проводки.