Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира
Шрифт:
Марис: Да-да, только Ростропович мог такое. Такса была у него тогда. И так он все время держал ее. Как он завез ее, я не могу даже себе представить. Я думаю, тоже в футляре, и вывез тоже.
Ирина: У вас же всегда были собаки, насколько я помню, с детства?
Марис: У нас всегда были и кошки, и собака, конечно. Я просто думаю – бедная собака, если везти ее с собой на репетицию или на концерт, и вот она сидит в этой дирижерской комнате. Не знаю, мне как-то жалко…
Но о Славе я бы хотел добавить еще, если можно. Я хочу это рассказать,
Ирина: Молчать вдвоем. Потрясающая история. Марис, большое вам спасибо за вашу теплоту, за то, что подарили такие истории из жизни.
Марис: Большое вам спасибо. Мне было очень интересно и замечательные вопросы, так что было, о чем поговорить. Спасибо.
Эвелин Гленни
Эвелин ошеломила меня с момента нашего знакомства. Это было в 2002 году. На сцене перед огромным залом маленькая босоногая женщина лихо управляла гигантской армией музыкальных инструментов. После концерта нас представили. Меня предупредили, что она читает по губам и поэтому особенно пристально смотрит на собеседника. Известно, что Эвелин практически глухая, и хотя давно носит слуховой аппарат, привычка читать по губам осталась с детства. Впрочем, ее внимание к собеседнику этим не ограничивается, и оно очень искреннее. Более приветливого, доброжелательного и чуткого человека я, наверное, не встречала.
Когда мы приехали к ней в Хантингдон на съемку, перед зданием, где располагается ее студия и хранится коллекция музыкальных инструментов, стоял огромный, сверкающий, навороченный мотоцикл, на котором висел не менее впечатляющий шлем. Оказалось, что Эвелин сама примчалась на нем из дома на встречу к нам. Поразительно, что, несмотря на свою глухоту, она настолько адаптировалась в окружающем мире, что действительно ничего не боится.
Ирина: Эвелин, я очень рада нашей встрече в твоей студии в Хантингдоне. Объясни, почему выбор пал на Хантингдон? Ты же шотландка, родилась на севере Шотландии?
Эвелин: Я родилась в Шотландии, в Северном Абердине, потом училась и жила в Лондоне. Когда у меня собралась огромная коллекция инструментов, я осознала, что она растет и растет, и я не могу уже позволить себе жить в Лондоне и арендовать гараж или склад. Так я занялась поиском помещений вне Лондона, в итоге я нашла подходящий вариант и разместилась здесь. Внизу у нас офисы, наверху менеджеры. Так что это здание используется, скорее, как хранилище и демонстрационное помещение, а занимаюсь музыкой и репетирую я у себя дома. Я живу недалеко отсюда,
Это вообще очень интересный район – здесь родился Кромвель, в каком-то смысле Хантингдон – точка пересечения многих дорог, это больше похоже на перекресток – очень много людей проходят через него. И сама область, графство Кембриджшир, уникальное место, так как здесь все передовые технологии, медицина и, конечно, Кембриджский университет.
Ирина: И аэропорт Хитроу совсем рядом. Удобно ведь, ты путешествуешь по всему миру!
Эвелин: Да, Хитроу рядом, но также Станстед, Лутон, Бирмингем, тут хороший выбор мест, откуда можно отправиться куда угодно.
Ирина: А не скучаешь по Шотландии?
Эвелин: Конечно, скучаю, вся моя семья по-прежнему живет в Шотландии, но туда ведь очень просто и быстро можно добраться. Буквально на днях я ездила на поезде в Эдинбург. У нас был проект «Звуки науки», мы проводили его в рамках Эдинбургского международного фестиваля науки. Эдинбург вообще прекрасное место, там масса фестивалей, а вся Шотландия дала нам много изобретений.
Но что самое интересное в Британских островах? То, что тут такое разнообразие. И не только природы, но и диалектов, на которых говорят. Легко увидеть, какие разные люди бывают, и какая разная история у каждой части страны. Мне кажется, для страны, которая на самом деле очень небольшая, это разнообразие просто огромно. То же относится и к музыке, к поэзии, танцам, фольклору, к тому, как все это отображается в истории и как это затем влияет на творчество.
Ирина: Эвелин, это твоя личная заслуга, что репертуар для ударных инструментов невероятно расширился. Как минимум, в три раза. Сколько сочинений написано для тебя?
Эвелин: Думаю, около двухсот уже. А сейчас, может, даже больше. Когда я только начинала и решила стать профессиональной солисткой перкуссионисткой, то ясно понимала, что существующего репертуара недостаточно. Критически важно иметь больший репертуар для развития карьеры. Понимаешь? Надо было двигаться вперед. И, кроме того, вдохновлять новое поколение. Мне хочется сделать музыку для ударных востребованной, тогда и во мне, как в исполнителе, потребность возрастет, и в других ударниках.
Ирина: Также ты очень влияешь на развитие самих музыкальных инструментов.
Эвелин: Как раз расширение репертуара дало толчок тому, чтобы изготовители инструментов увеличивали возможности инструментов. Ведь не существует пока, например, маримбы Страдивари или вибрафона Стейнвей… Все время надо работать совместно с изготовителями музыкальных инструментов, даже с производителями палочек для ударных.
Ирина: Маримба особенно наглядно видоизменяется…
Эвелин: Да, исполнители на каком-то этапе сталкиваются с людьми, которые задают вопросы: «Как мы можем улучшить наш инструмент?» Получается, что исполнители и композиторы оказываются очень тесно связанными друг с другом и часто работают вместе. Композиторы спрашивают у исполнителей, какое звучание возможно, или позволит ли диапазон инструмента сыграть произведение.
Ирина: Значит, это работа музыкантов, композиторов и изготовителей инструментов в одной команде?