Enigma
Шрифт:
– Что с тобой происходит, Мак? Может, расскажешь мне… хоть что-нибудь? – Кэндис имеет в виду мое ухудшающееся самочувствие, и у нее наверняка искренние намерения помочь мне, но меня раздражает подобная «забота». Мы встречаемся взглядами, и она на мгновение отводит его в сторону.
Что-то не так.
Она лжет мне. Не знаю в чем, не знаю как, но она тоже что-то скрывает.
Кэндис тревожит нечто очень сильное, то, что сводит мою многонедельную работу с ней на «нет».
– Я в порядке, малыш. Собери вещи. На новом месте тебя ждет новое испытание, касающееся нашего сотрудничества.
– Что?
– Я хочу для тебя только лучшего. Все, что происходит – часть, становления твоей личности и ее развития.
– Простите, а до этого я была неразвитой амебой? – вспыхивает девушка, сжимая стакан в руке до побелевших костяшек пальцев. – И когда опозорил меня на сцене, перед вашим гнилым… ой, Элитным обществом, тоже лучшего хотел? Или когда держал меня в стеклянной банке?
Игнорирую ее выпады, с ухмылкой наблюдая за тем, как она залпом выпивает бокал вина, возмущенно кусая губы.
– В тот момент, ты была собой. А те люди… многие из них, недалекие и поверхностные создания, Кэндис. Даже среди Элитов есть безликая массовка. Я хотел, чтобы ты танцевала душой и сердцем, – в такие моменты, я всегда говорю то, что она хочет услышать. – Чтобы они узнали тебя настоящую. И ты запомнилась им, несмотря на то, что вызвала волну негатива. К настоящему искусству невозможно остаться равнодушным в то время как отношение к мюзиклу их было нейтральным. Ты особенная, – мягко расставляя акценты в голове, гипнотизирую девушку я.
– Ты говоришь так, чтобы я успокоилась… – хнычет Кэн, нервно вертя ножку стакану между пальцев.
– Нет. Завтра мы летим в Цюрих. А потом домой. Кажется, там тебя ждет еще один сюрприз… только не спрашивай, какой.
– Боюсь я твоих сюрпризов… – тяжело вздыхая, девушка встает со своего плетенного диванчика, и сладко зевая, направляется в спальню.
Меня же ждет Сара и лаборатория.
Но как только я приступил к делу, мне снова становиться паршиво.
Все начинает с легкой отдышки, а заканчивается тем, что я ползу в операционную в надежде добраться до капсулы…
Просыпаюсь уже на ее поверхности, от громкого механического голоса, что действует на нервы:
– Диагностический осмотр не нашел угроз для вашего здоровья. Более подробный вы получите в приложении.
– Мак… ты кричал, и я проснулась… – я вижу над собой обеспокоенное лицо Кэндис. Ее взгляд хаотично скользит по моему лицу, изучая меня с долбаной нежностью и заботой, которая мне на хер не сдалась.
– Проваливай, – сухо отрезаю я, садясь на поверхности.
– Что?.. – ее обиженный и сиплый голос бесит меня, как никогда, и я сатанею, когда кончики пальцев касаются моих плеч.
Она слишком много себе позволяет.
– Еще раз зайдешь – останешься здесь надолго, – равнодушным тоном бросаю я, намекая ей на заточение в капсуле. Когда мы встречаемся взглядами, у Кэндис глаза полны непролитых слез, словно я ударил ее.
Ее губы приоткрываются, словно Кэн хочет ответить
Я остаюсь один, ощущая, как дышать стало намного легче.
Одиночество – это благо.
И, к счастью, мне не нужен социум, чтобы знать, что «я есть».
Глава 13
Швейцария, Цюрих
Макколэй
Я отправил Кэндис в SPA отеля, в котором мы остановились, чтобы как-то отошла после вчерашнего вечера на Бали. Закрывшись в просторном кабинете, являющимся частью нашего номера, я, наконец, решил выйти на связь с Джеймсом. Мне было необходимо, чтобы эти недели никто не знал о нашем местоположении, но я понимаю, что вернуться в штаты просто необходимо, и от разговора с Грейсоном мне все равно не уйти.
Как и от ответственности за содеянное. К моему удивлению, Джеймса волнует не наше эпичное столкновение после премьеры мюзикла, а совершенно другой вопрос.
Откинувшись на спинку кожаного кресла, я всматриваюсь в световые лучи, создающих образ моего… друга и врага в одном флаконе, замечая, как сбоит голограмма.
Удивительная все-таки вещь, голограмма. Если бы я не знал, что Грейсон, сидящий передо мной, является всего лишь продуктом света, создающего реальное трехмерное изображение его личности, я был бы уверен в том, что он сидит передо мной лично. Из плоти и крови…
Заставляет в очередной раз задуматься о том, насколько относительны в нашем мире понятия «Кровь и плоть».
Еще недавно я видел голограмму всего нашего мира, и еще в детстве, до операции, я помню, как меня напрягал этот «шум», «визуальный снег» перед глазами. Такой бывает, когда смотришь на старый экран, с плохим качеством матрицы.
– То есть ты отрицаешь свою причастность к покушению на убийство моего отца, – я снова возвращаюсь в реальность, смутно вспоминая, о чем мы говорили с Джеймсом. Наш звонок начался с того, что он поставил меня в известность, что я являюсь главным подозреваемым очередного рокового события, которое могло бы произойти.
– Я не имею никакого отношения к покушению на глубоко уважаемого мной Премьер-Министра и твоего отца, – не могу сдержать язвительной ухмылки. – Или это просто повод связаться со мной и тебе нужна моя помощь? С чего вдруг я являюсь одним из подозреваемых?
– Мы нашли того, кто пытался убить отца, – Джеймс бросает на меня прямой и открытый взгляд, полный презрения и подозрений.
– И?
– Это был не человек, Макколэй. А робот.
– А я здесь при чем?
– Ничего подобного ни мир, ни АНИСТ не видел. Это не их разработка, не зарегистрированный робот. Не так давно, ты оказался в центре инцидента, которым заинтересовалась вся Элита, АНИСТ и ЦРУ. У нас есть основания полагать, что это твой «солдат». Карлайл, я просто предупреждаю, что если, – Джеймс приподнимает одну бровь, продолжая вещать с каменным, как ему кажется, выражением лица. – Ты окажешься причастен к созданию этого робота…