Эннера

Карин Кармон

— Кому как, — вырвалось у Миры. Кажется, в отличие от Ллэра она догадалась о причинах неконструктивного разговора сразу, как только пригляделась к парочке. Роми времени даром не теряла. Небось наверстывала упущенное за пару столетий или сколько там, пока папочка Ллэра был прикован к инвалидному креслу. Если Адан увидел то же, что и она сейчас, его реакцию угадать не сложно. Перехватив пристальный взгляд Роми, Мира машинально представила, как сейчас должны выглядеть они сами, и поняла, что краснеет. Уткнулась лбом в плечо Ллэра, но через секунду заставила себя посмотреть на Алэя:- Кто был

с Аданом? Я кого-то чувствую… знакомого… — неуверенно добавила:- Еще одного доа… Только откуда?

— Вот. Правильно, — сказала Роми, может быть, излишне по-деловому. Как будто жалела, что затронула тему, и теперь только и ждала, что повода ее сменить. — Давайте к сути. Здесь только что была ваша общая знакомая, — она повернулась к Ллэру. — Ты забыл рассказать, что Таль- доа?

— А… вот как?.. — он не притворялся, он, действительно, удивился. Как и сама Мира. Таль- доа? С каких это пор? Хотя, может, поэтому она просила ее не появляться в Миере? Собиралась закончить превращение без сторонних наблюдателей. — И давно?

— Ты нас спрашиваешь?

— Ну вдруг она похвасталась своими достижениями. Таль может. Не смотри на меня так, Рэм. Я уже давно тебе не вру. Таль не была доа. По крайней мере… — Ллэр обернулся к Мире, несколько секунд пристально на нее смотрел. — Может быть, для того, чтобы завершить и… нет, мало, — снова уставился на Роми. — Мы что-то упускаем… Мне бы…

— Не вздумай заявить, что тебе бы сейчас свалить и подумать обо всем этом где-то в одиночестве, — заявила Роми. — Мне не нравится растущее количество доа на квадратный метр, и чем это сопровождается, — бросила взгляд на Миру. — Прости, я не о тебе. Просто последние дни все…

Мира передернула плечами, прикусила нижнюю губу, чтобы не ляпнуть какую-нибудь гадость в ответ. Вряд ли Роми собиралась её обидеть. А если и собиралась, то сейчас все равно неподходящее время для ссор.

— Прости, — Роми снова обернулась к Ллэру. — Мы упускаем очень многое. Это не эксперимент. Таль ненавидит атради. Так, как мог бы ненавидеть потомок Содружества. Но в то же время она- доа. Сказала, ее отец был доа. Надеюсь- отсюда? — махнула рукой на Сферу. — Других доа во Вселенной не имеется, только в Бэаре. Верно?

Он медленно кивнул.

— Только в Бэаре. Ты лучше меня знаешь, что сделало Содружество.

— Что ты знаешь о Таль? — спросил Алэй.

— Да ничего особенного. Родилась, выросла на Актарионе в Миере, училась там же и еще кое-где, родители, как я думал, местные. Основали Институт Крови, давно умерли, теперь там заправляет всем Таль. Мозгов хватит на всех нас… И Адан сейчас с ней?

Алэй кивнул.

Мира уставилась на море, наблюдая, как волны одна за одной вылизывают мокрый песок.

— Мне надо пойти к нему и все узнать, — тихо проговорила, обращаясь к Ллэру.

— Одна- нет. Теперь, тем более, — он сильнее сжал ее ладонь.

В какой-нибудь другой ситуации такой жест Мира расценила бы, как трогательную заботу или проявление любви. Сейчас же ощутила себя маленьким ребенком, которого держит за руку строгий родитель, лишая тем самым возможности совершить глупость. Кажется, подозрения Ллэра только крепли. Она же, наоборот, все сильнее верила, что Адан ни при чём. Однако

возвращаться к бесполезному спору не хотелось, в присутствии Алэя и Роми- тем более.

Мира поняла, что начинается злиться. Ллэр что, не доверяет ей? Не верит, что она в состоянии справиться сама? Зря, она прекрасно сможет все узнать. По крайней мере, понять, врет ли Адан или нет, уж точно. А присутствие атради только помешает.

Захотелось высвободиться, самовольно выйти на Адана, найти Таль, заставить рассказать все, что знают. Она сдержалась. Обещала ведь, что не пойдет к Адану одна, что сначала попробуют вместе разобраться, что же случилось с Тмиором…

Мира шумно выдохнула. Недовольно проворчала, по-прежнему глядя на море:

— Ну и что ты предлагаешь? Будем стоять здесь и искать виноватых?

— Никто здесь стоять не будет, — отозвался Ллэр.

— А что, собственно, вы собрались узнавать у Адана? — спросила Роми.

— Уточнять, скорее. Некоторые подозрительные моменты, совпадения. Осведомленность Самара, поведение Адана, превращения Таль… — он помолчал, словно обдумывал с чего начать. — Так. Может быть, я в чем-то повторюсь. Плевать. Я все это время считал, Самар ничего не знал, но ошибался. Похоже, самый древний атради умело водил меня за нос. Когда я нашел его, Самар выращивал цветочки в глиняных горшках, картошку- за домом, занимался самосозерцанием и был склонен к словесному поносу философского характера… Как такому не поверить? Сейчас склоняюсь к тому, что он все это время знал абсолютно все. Либо никогда не стирал собственную память, либо- восстановил ее.

— Битые шары в Пещере Вэра, — пробормотал Алэй.

— А… — выдохнула Роми. — Полностью загруженные капсулы памяти уничтожаются. Почему я раньше не думала об этом? Это ведь очевидно. Он свое жилище построил над входом в Пещеру… и при всем желании его всегда было невероятно сложно найти. Вероятно, пещера как-то экранировала его.

— Не думала, потому что не показалось важным, — сказал Ллэр. — Самар мертв, его тело рассыпалось в пепел, а домик разлетелся на щепки. Вы нашли капсулы, потом стало не до того. Да и сейчас, не в этом суть. Я готов перед каждым словом ставить «может быть» и «возможно». Нам ничего не известно о том, что конкретно запустило процесс уничтожения. Может быть, со смертью Самара начался процесс отката только потому, что все изменения держались на нем, на его жизненной энергии. Ведь мы не знаем, что он сделал, когда превратил Фахтэ в Тмиор, а вас- в атради. Но когда… Когда его пришли убивать, он не удивился, будто ждал и смирился. Не защищался, не сопротивлялся даже на словах. И он узнал…

Мира почувствовала на себе чей-то взгляд, обернулась, встретилась глазами с Алэем.

— Ты попробовала на нем тот же способ? — тихо спросил он.

Его вопрос не был обвинением, в голосе не было упрека или злости, и все равно задело. Напугало, причинило боль, заставило заново пережить те ужасные мгновения, когда на ее глазах и по ее вине умирал Самар. Захотелось оправдаться, найти всему объяснение, доказать, что не виновата. Только как? Не говорить же: это не я. Не она, а кто тогда? Кому бы не принадлежал тот голос, именно она позволила подчинить себя.