Эпицентр бури
Шрифт:
– Да, она может быть полезной, – повторил Диллон.
– Следует ли понимать тебя так, что ты собираешься в Лондон?
– Когда я решу, обязательно сообщу тебе.
– А Броснан?
– Я могу пройти мимо него по улице, и он не узнает меня.
– Ты в этом уверен?
– Жозеф, я могу пройти мимо тебя, и ты меня не узнаешь. Ты ведь никогда не видел, как я меняюсь, не так ли? Ты приехал на своей машине?
– Конечно, нет. На такси. Назад поеду так же.
– Я надену пальто и немного пройдусь с тобой. Диллон вышел. Макеев застегнул пальто, налил себе коньяку. Сзади
– Черт, это поразительно! – воскликнул Макеев. Диллон выпрямился и усмехнулся:
– Жозеф, старина, если бы я остался в театре, то теперь был бы уже королем сцены. Пошли.
Снег только слегка прикрыл землю, проходившие по Сене баржи и освещенный прожекторами собор Парижской Богоматери, который как бы плыл в ночи. Они дошли до набережной Монтебелло, не встретив ни одного такси. Макеев сказал:
– Вот и жилье Броснана. Ему принадлежит вся эта часть дома. Кажется, мать оставила ему богатое наследство.
– Это точно? – спросил Диллон, вглядываясь через оплетавшие дом леса.
– Квартира номер четыре, угловая, на втором этаже, – уточнил Макеев.
– Он живет один?
– Не женат, у него есть приятельница по имени Анн-Мари Оден…
– Военный фотограф? Я видел ее однажды в семьдесят первом, в Белфасте. Броснан и Лиам Девлин, мой тогдашний шеф, дали ей возможность познакомиться с людьми из ИРА.
– Ты с ней встречался?
– Лично нет. Они живут вместе?
– Не похоже.
Из переулка появилось такси, ехавшее в их направлении. Макеев поднял руку.
– Мы поговорим завтра.
Такси отъехало, и Диллон был уже готов повернуть обратно, как вдруг из-за угла вышел Броснан. Диллон сразу узнал его.
– Эй ты, Мартин, старый ублюдок, – тихо сказал Диллон.
Броснан поднялся по ступенькам и вошел в дом. Диллон улыбнулся и пошел на баржу, насвистывая свой любимый мотив.
Фергюсон собирался уже лечь спать, когда зазвонил телефон. Арну сказал:
– Плохие новости. Он расправился с братьями Жобер.
– Неужели? – Фергюсон задумался. – Он, по-видимому, времени не теряет.
– Я виделся с Броснаном и просил его принять участие в этом деле. Сожалею, но он отказался. Сказал, что будет давать нам советы, ну и прочая чепуха, но прямого участия принимать не хочет.
– Ерунда, – заявил Фергюсон. – Нам это не подходит. Когда тонет корабль, то все берутся за насосы, а наш корабль тонет слишком быстро.
– Что вы предлагаете?
– Думаю, мне придется приехать и увидеться с ним. Я не знаю, когда смогу вырваться. Надо уладить кое-какие дела. Возможно, сегодня во второй половине дня. Мы дадим вам знать.
– Прекрасно. Вы сняли камень у меня с души. Фергюсон посидел немного, обдумывая происшедшее, потом позвонил на квартиру Мэри Таннер:
– Полагаю, вы тоже надеялись спокойно лечь и выспаться, встав так рано сегодня утром? – сказал он.
– У меня была такая надежда. Что-нибудь случилось?
Он ввел ее в курс дела и добавил:
– Думаю, нужно ехать завтра,
– Вы хотите, чтобы я поехала с вами?
– Естественно. Я не смогу там разобраться даже в меню, а одним из преимуществ полученного вами дорогого образования является свободное владение французским языком. Свяжитесь с офицером транспортного отдела министерства и скажите, чтобы к завтрашнему дню подготовили реактивный «леар».
– Я все сделаю. Что-нибудь еще?
– Жду вас завтра утром на работе, и не забудьте свой паспорт.
Фергюсон положил трубку, лег в постель и выключил свет.
Вернувшись на баржу, Диллон вскипятил чайник, налил немного виски в кружку, добавил лимонного сока, сахару, кипятку и пошел в салон, отпивая на ходу горячую смесь. «Боже, Мартин Броснан, через столько лет!» Мысленно Диллон перенесся в прошлое, когда он работал с американцем и Лиамом Девлином, его старым командиром. Девлин, живал легенда ИРА. Бурные, восхитительные дни, столкнулись лоб в лоб со всей мощью британской армии. Никогда уже не будет ничего подобного в его жизни.
На столе лежала стопка лондонских газет, которые он купил в киоске на Лионском вокзале: «Дейли мейл», «Экспресс», «Таймс» и «Телеграф». Больше всего его интересовали политические новости, но статьи во всех газетах были похожи одна на другую. Кризис в Персидском заливе, воздушные налеты на Багдад, предположения о том, когда начнется сухопутная война. И конечно, фотографии. Премьер-министр Джон Мейджор перед домом номер десять по Даунинг-стрит. Британская пресса была просто удивительна. Здесь были рассуждения о безопасности, предположения о возможных нападениях арабских террористов и статьи с подробными картами и планами улиц в районе, окружающем Даунинг-стрит. А вот еще фотографии премьер-министра и членов кабинета, идущих на заседание по военным проблемам. Это явно Лондон. Он сложил газеты, допил свой пунш и лег спать.
Утром, придя в свой кабинет, Фергюсон тут же продиктовал очередную краткую докладную записку премьер-министру о последних событиях и о своей поездке в Париж. Мэри отнесла черновик в копировальную комнату. Ночью дежурила Алиса Джонсон, вдова, чей муж был убит на Фолклендских островах. Она тут же отпечатала докладную и заправила ее в копировальную машину. В этот момент в комнату вошел Гордон Браун. Его смена была разбита на две части: три часа, с десяти утра до часа дня, и еще четыре – с шести до десяти вечера. Он поставил свой портфель и снял пиджак.
– Алиса, вы можете идти домой. Есть что-нибудь срочное?
– Только документ для капитана Таннер. Это для дома номер десять. Я сказала, что занесу его ей.
– Я сделаю это. Идите домой.
Она передала Брауну оба экземпляра документа и начала убирать свой стол. Не было никакой возможности сделать еще одну копию. Но он в любом случае мог прочесть документ и сделал это, идя по коридору к кабинету Мэри Таннер. Когда он вошел, она сидела за столом.
– Вот доклад, который вы ждете, капитан Таннер. Нужно вызвать посыльного?