Эпицентр бури

Хиггинс Джек

– А как же я? – спросила Мэри.

– Мы посмотрим.

Броснан поднялся и подошел к французскому окну, из которого открывался вид на реку.

– Хотел бы я знать, что делает сейчас этот подонок, – сказал он.

– Завтра, Мартин, – откликнулся Флад. – Все получает тот, кто умеет ждать.

Пробило полночь, когда Билли поставил «БМВ» во дворе, позади дома на Уайтчепеле, и вошел в него. Он устало поднялся в квартиру Миры. Она услышала его шаги, открыла дверь и встала на пороге в короткой просвечивающей ночной

рубашке.

– Привет, солнышко, ты сделал это? – спросила она.

– Я чертовски замерз, – заявил Билли.

Она пропустила его в комнату, усадила и начала расстегивать молнию на его кожаной куртке.

– Куда он поехал?

Билли достал бутылку виски, налил себе большую порцию и выпил одним глотком.

– Всего час езды от Лондона, Мира, но чертовски скверная дорога за городом.

Он рассказал ей все: про Доркинг, Хоршам-Роуд, Гримторп, Доксли и ферму Кадж-Энд.

– Прекрасно, солнышко. Что тебе сейчас нужно, так это хорошая горячая ванна. – Она прошла в ванную и открыла краны. Когда она вернулась в комнату, Билли спал на кушетке, подогнув ноги. – О Господи, – вздохнула она и, прикрыв его одеялом, отправилась спать.

Когда Макеев постучал в дверь квартиры на авеню Виктора Гюго, ему открыл Рашид.

– У вас есть для нас новости? – спросил молодой иракец.

Макеев кивнул головой:

– Где Мишель?

– Он ждет вас.

Рашид провел его в гостиную. Арон стоял у камина. На нем был черный фрак, он только что вернулся из оперы.

– Что у вас? – спросил он. – Что-нибудь случилось?

– Мне звонил по телефону Диллон, из Лондона. Он хочет, чтобы вы полетели в Сен-Дени завтра утром. Сам он собирается быть там во второй половине дня.

Арон побледнел от сильного волнения.

– Что это? Что он собирается делать?

Он налил коньяку, и Рашид передал рюмку Макееву.

– Он сказал мне, что нападет на британский кабинет на Даунинг-стрит.

Наступила полная тишина. Лицо Арона выражало удивление. Заговорил Рашид:

– Кабинет? Весь кабинет? Это невозможно. Как он мог даже подумать об этом?

– Я не знаю, – ответил Макеев. – Я просто передаю вам то, что он мне сказал: военный кабинет соберется утром, в десять часов, и он нанесет удар.

– О Аллах! – произнес Арон. – Если он сможет сделать это сейчас, в разгар войны, до того, как начнется наступление на суше, воздействие на весь арабский мир будет невероятным.

– Могу себе представить.

Арон шагнул вперед и положил руку на плечо Макеева.

– Сможет ли он, Жозеф, сможет ли он сделать это?

– Он, кажется, уверен в своих силах. – Макеев сбросил с плеча руку Арона. – Я только передаю вам то, что он говорил мне.

Арон повернулся и стал смотреть на огонь. Потом сказал Рашиду:

– Мы вылетаем в девять с аэродрома Шарль де Голль на «ситасьоне». Мы долетим за час.

– Как прикажете, – ответил Рашид.

– Вы

можете прямо сейчас позвонить старому Альфонсу в шато. Я хочу, чтобы он убрался оттуда до завтрака. Может взять отпуск на несколько дней. Я не хочу, чтобы он был там в эти дни.

Рашид кивнул головой и ушел в кабинет.

– Альфонс? – удивился Макеев.

– Это сторож. В это время года он там один, если я не приказываю ему пригласить прислугу из деревни. Все они работают по договору.

– Я хотел бы полететь с вами, если вы не возражаете, – сказал Макеев.

– Конечно, нет, Жозеф. – Арон налил еще две рюмки коньяку. – Да простит меня Бог. Я знаю, что не должен пить. Но сегодня можно. – Он поднял свою рюмку: – За Диллона, и пусть все пройдет так, как он задумал.

Был час ночи. Фахи трудился над одним из кислородных баллонов, поставив его на верстак. В сарай вошел Диллон.

– Как идут дела?

– Хорошо. Почти закончил. Этот и еще один. Как погода?

Диллон подошел к открытой двери.

– Снег кончился, но по прогнозу он пойдет снова. Я слышал по телевизору.

Фахи отнес баллон к «форду», забрался в него и очень осторожно поставил его в одну из труб. Диллон наблюдал за его действиями. Вошла Анжела с кувшином и двумя кружками в руках.

– Кофе? – предложила она.

– С удовольствием, – сказал ее дядя. Он взял у нее кружку. Потом она налила кофе Диллону.

– Я думал, – обратился он к девушке, – насчет гаража… Помнишь, я хотел, чтобы ты ждала нас там с фургоном… Теперь я не уверен, что это была хорошая мысль.

Фахи прекратил работать, продолжая держать в руках гаечный ключ, и взглянул на Диллона:

– Почему?

– Там стояла машина русской, с которой я был связан. Полиция, вероятно, узнает это. Если они держат под наблюдением ее квартиру, то могут проверить И гараж.

– И что ты предлагаешь?

– Помните, где я останавливался, гостиницу на Бейс-уотер-Роуд? По соседству с ней есть универсам с большой стоянкой для машин во дворе. Мы воспользуемся ею. Это ничего не меняет в нашем плане, – сказал он Анжеле. – Я покажу тебе это место, когда мы приедем туда.

– Как скажете, господин Диллон. – Она осталась, и наблюдала, как Фахи закончил укреплять самодельную бомбу и вернулся к верстаку.

– Я думала, господин Диллон, об этом месте во Франции, о Сен-Дени.

– Что же?

– Вы улетите прямо туда?

– Да.

– А что станет с нами? – спросила она осторожно.

– Она права, Син. – Фахи вытер руки.

– С вами будет все в порядке, с вами обоими, – успокоил их Диллон. – Это дело чистое, Данни, самое чистое из всех, которые я планировал. Никаких выходов ни на вас, пи на это место. Если завтра все сработает, а так и будет, то к половине двенадцатого мы будем уже здесь, далеко от Даунинг-стрит, и па этом все закончится.