Эпицентр
Шрифт:
– Представляешь, что это было за зрелище!
– невольно восхитился Малдер.
– Представляю, но надеюсь, ничего подобного в жизни не увижу, - выпалила Скалли. метнув на него удивленный взгляд.
* Анасази (инд. навахо) - дословно "древний чужеземец", один из основателей первобытной культуры индейцев, характерной для юго-запада США.
– Я тоже. Это я так, к слову, - объясни Малдер, продолжая читать подписи на снимках
Все фотографии были подписаны одной рукой, некоторые давно - чернила с годами выцвели, некоторые недавно.
Зуб
Микрофон.
Печка Бикини.
Оранжерея.
Плющ.
Песчаный Икс-луч.
– Это что, шифр?
– спросил Малдер.
– Нет, это кодовые названия испытаний бомб разных конструкций. Им специально давали абсурдные имена. Из самих испытаний большой тайны не делали, засекречивали только устройство, время, расчетную мощность и компоновку ядра. Одну серию подземных взрывов в Неваде, например, назвали именами городов-призраков в Калифорнии, другую - названиями разных сортов сыра.
– Ну и веселая подобралась компашка! Оставив позади фотогалерею, Малдер вошел в просторный захламленный кабинет. Хотя папки, журналы и книги были разбросаны повсюду, Малдеру показалось, что сам доктор Грэгори отлично ориентировался в этом рабочем беспорядке. Берлога мужчины, то есть его кабинет, - это святая святых, и, несмотря на внешний разгром, старый ученый с годами все обустроил так, как считал нужным.
Глядя на неоконченные записи на желтых линованных листах и в прошитых лабораторных тетрадях, Малдер почувствовал всю глубину драмы оборвавшейся жизни. Как будто режиссер-кинолюбитель нажал на кнопку "ПАУЗА" на своей видеокамере, и доктор Грэгори ушел навсегда в левую кулису, а декорации так и стоят на месте.
Тщательно ознакомившись с записями, документами и чертежами, Малдер наткнулся на кипу ярких рекламных туристских буклетов по мелким тихоокеанским островам. Некоторые - на глянцевой бумаге, сделанные профессионально, другие сработаны грубо, явно дилетантами.
– Малдер, что ты надеешься здесь откопать? Вряд ли доктор Грэгори приносил секретные материалы домой.
– Ты права. Но ведь он работал еще в старые добрые времена Манхэттенского проекта, когда все трудились бок о бок на благо родины против одного общего врага, и служба безопасности еще не была такой строгой.
– А мы по-прежнему все делаем и делаем новые бомбы, чтобы уничтожить нашего общего врага. Правда, теперь уже и не знаем, какого, - словно мысля вслух заметила Скалли.
– Что это было, агент Скалли? Комментарий редактора?
– поднял бровь Малдер.
Вместо ответа она взяла с книжной полки снятый со стены диплом в рамке (на стене по-прежнему торчал гвоздь).
– Интересно, почему он его снял?
– спросила она, повернув диплом к Малдеру.
Это была распечатка с лазерного принтера, логотип явно позаимствован из какого-то примитивного графического редактора, просто чья-то шутка, но выполненная с усердием и любовью. В центре этого "пергамента" красовался стилизованный колокол, заключенный в круг и перечеркнутый наклонной чертой, как стандартный запрещающий знак, а внизу подпись: Настоящим
– Премия Ноу-Белла!
– простонал Малдер.
– А Бэр Доули, первый помощник доктора Грэгори, вчера с пеной у рта доказывал мне, что никакого проекта "Брайт Энвил" нет и быть не может! А чья подпись на дипломе?
– Мириел Брэмен. Той самой, что работала с доктором Грэгори, пока не возглавила общество "Нет ядерному безумию!".
– Вот как! В таком случае нам пора с ней познакомиться. Кстати, и Бэр Доули советовал. Их штаб-квартира, кажется, в Беркли? Да ведь это совсем близко отсюда.
*Колокол по-английски "bell", то есть здесь игра слов: премия Нобеля (Nobel) и премия Ноу-Белла (No-Bell).
– Малдер, ты не против, если я сама поговорю с ней?
– с озабоченным видом попросила Скалли.
– Решила дать мне возможность расслабиться?
– удивился он.
– Это старая история. И никакого отношения к делу не имеет.
Малдер молча кивнул. Он знал, что расспрашивать ее сейчас нет смысла: придет время, и она расскажет сама.
Центр ядерных исследований Тэллера.
Среда, 12. 08
В течение двух кошмарных дней, пока сдирали со стен асбестовую изоляцию, в кабинете Бэра Доули все покрылось тонким белым налетом - стол, бумаги, компьютерный терминал, телефон...
Вытирая бумажной салфеткой покрытые пылью поверхности, он уговаривал себя, что это всего лишь известка, штукатурка, гипс - в общем, ничего опасного. А все асбестовые волокна тщательно всосали пылесосы: ведь подрядчики в конце концов государственные служащие и отлично выполнили работу.
При мысли о работе Доули невольно поморщился.
Как бы ему хотелось поскорей вернуться в свои старый кабинет! Здесь все так неудобно, все равно что жить зимой в палатке. Какая уж тут работа!
Все эти переезды сейчас очень некстати. Проект "Брайт Энвил" слишком много значит для него и его коллег, а теперь, из-за расследования обстоятельств смерти доктора Грэгори, они вынуждены терпеть сплошные неудобства. Ну какое отношение имеет следствие к подготовке испытаний? И вообще, кто и где решает, что важнее? Проект ограничен жесткими временными рамками, да и условия для испытания должны быть идеальными. А расследование преступления может продолжаться сколько угодно, независимо от времени года и погодных условий.
Лишь бы провести испытания без сучка и задоринки, а потом пусть себе агенты ФБР вынюхивают, сколько им влезет.
Доули взглянул на часы. Свежие спутниковые снимки должны были принести еще десять минут назад. Он потянулся к телефону, но передумал и сокрушенно вздохнул. Ведь он не у себя в кабинете, где все нужные номера телефонов введены в автоматический набор. Порывшись в ящике стола, он нашел телефонную книжку и, отыскав номер Виктора Ожильви, набрал его на диске. Кончики пальцев побелели от вездесущей пыли. Брезгливо поморщившись, Доули вытер руку о джинсы.