Эпицентр
Шрифт:
Жена то и дело убегала на кухню за очередным угощением. Один работник тоже многословием не отличался. Зато второй, Кулик, щуплый и вертлявый, выпив, стал очень разговорчив. И тон у него прорезался такой, будто он здесь хозяин. Анатолий иногда зыркал на него, но помалкивал, привык, наверно.
– Ерунду вы затеяли, етить! – заявил Кулик, набивая картошкой рот и с хрустом отрывая куриную ногу.- Ну куды вы втроем дойдете, да еще с бабой?! Извиняюсь, конечно. В Индустриальный никто не суется давно. Там напасти всякие развелись. Там мухи с воробья летают. Что с воробья бы ладно, етить, но когда муха такая укусит, человек сразу изнутри гнить начинает. Час пройдет и сгниет совсем. А мухи облепят и гниль ту сосут. А еще жабы ядовитые шастают. Здоровые выросли и с хвостами. Вроде и жаба, а натурально нечисть какая-то. Они затаятся в кустах ли, в болоте и,
– Ладно тебе людей пугать,- проворчал Анатолий.
– А чо пугать? Чо пугать?! Сам ведь знаешь, какие там страсти образовались. Вот, на той неделе жмурик аж к нам приперся. Его Иваныч,- Кулик ткнул куриной ногой в другого работника,- еле-еле вилами угомонил.
– Что еще за жмурик? – спросил я.
– А натуральный… – запальчиво начал Кулик, но Анатолий его перебил:
– Да, понимаешь, сразу после Чумы, мы еще в Березовке жили, пошли слухи, что бродят в Индустриальном какие-то. Люди вроде, но и не люди. Потом мы их встречали. Я даже узнал одного – бывший механик с завода. Только что-то с ними такое поделалось. Кино про живых мертвецов смотрел? Давно еще по телевизору показывали – гадость! Вот на таких и похоже. За это их жмуриками прозвали. Но они не мертвые. Вполне живые, кровь у них идет и все такое. Но у них голова совсем не работает. Бродят, как ожившие манекены, ищут, что бы пожрать. А жрут они все. В поселке съестное начисто подмели, даже мерзлую картошку с огородов. Но консервные банки открывать не могут. Консервы как в магазинах стояли, так и стоят. А жмурики на мышей перешли, на всякую живность, какая попадется. Траву жуют, хоть и неохотно. Если их много, могут корову завалить.
– А человека? – поинтересовался я.
– И человека тоже. Им без разницы. Они только в Индустриальном, больше нигде нет. Во время Чумы люди везде в пыль превращались, немногие выжили. А там, видать, еще третий вариант получился. Я думаю, они не умерли, а мозг у них умер. Наподобие, как после кислородного голодания. Так что они не ожившие мертвецы, а люди без сознания. Но хуже животных. Когда совсем голодно, друг друга жрут. Но это редко. А на той неделе, действительно, слышу из дома: во дворе кто-то возится, утварь роняет. Я выглянул – мать честная! Жмур припожаловал. Я за карабином, но Иваныч – он в сарае работал – опередил, вилами его, вилами. Так к стене и приколол, как осу булавкой. Но с одним-то справиться легко, а когда их толпа, да оголодавшая… Пулемет нужен, не иначе. Без пулемета не прорвешься. Они мрут медленнее, чем обычные люди. Думаю, у них нервная система не работает и они боли не чувствуют. А раз болевого шока нет, рань их не рань, они все равно прут, пока совсем не издырявишь. Я почему думаю, что у них мозг умер и все нервы. Раз встретили такого на дороге и лопатой голову ему снесли. Кровища фонтаном била, а он как ни в чем не бывало еще минут пять разгуливал, руками воздух ловил. Только когда совсем кровью истек, околел.
Про жмуров я прежде слышал, но, признаться, не верил в их существование.
– Как же они зимой, в холода? – спросила Ольга.
– А они и холода не чувствуют. Но от холода и околеть можно. Когда совсем припрет, они в каком-нибудь помещении в кучу собьются, прижмутся друг к другу и так сутками стоят.
– Ты, выходит, в Индустриальном бывал, – сказал я,- раз так обо всем подробно знаешь.
– Бывал,- согласился Анатолий.- Но больше не желаю. Куличок наш, он хоть и пустобрех, но про мух и жаб всяких не врет.
Признаться, я и не рассчитывал найти на хуторе попутчиков. Я рассчитывал на другое.
– Транспортом не поможете? – спросил я Анатолия.- Хоть подводу с лошадьми. А то пешком действительно трудновато.
– Отец, ты им подводу не давай,- подал вдруг голос один из сыновей.- Они уйдут и не вернутся. И кони наши пропадут.
Анатолий покосился на крепкого отпрыска:
– Тебя не спросили! – Потом вздохнул и объяснил: – Прости, Сере га, вы мне жизнь спасли. Но лошадей я вам, правда, отдать не могу. Три их у нас осталось. Было больше, да других на выпасе тигр задрал. А тигр – не жмурик. Его вилами не приколешь. Теперь последних бережем. Нам без лошадей никак. Есть грузовик и трактор, но горючки почти не осталось. В Березовке заправка отчего-то взорвалась и сгорела, в Индустриальный мы ни за бензином, ни за чем не попремся. Так что на лошадей вся надежда.
– Тогда посоветуй, может, у кого еще поблизости
– Транспорт е-есть,- протянул вдруг пьяно Кулик.- И горючка там есть. Только вам хрен дадут.
– Это почему?
– А потому!…
Анатолий сердито перебил работника:
– Сволочь тут одна обосновалась. Бывший главный агроном Березовского совхоза. Ну не совхоза, ОАО какого-то, которое на месте совхоза образовалось. Он до Чумы еще все здесь под себя подмял. Такой, понимаешь, хваткий мужик. В совхозе звеньевым после техникума начинал. А потом раскрутился. У него в Березовке такой особняк стоял, как у князя. Но после Чумы, кто остался, в деревне больше не жили. Трасса же, то Байкеры, то еще какие лихие люди. Вот остатки населения, как мы, в тайгу подались, хутора построили. Делец этот, Кузьмин Сергей Валерьевич, его теперь все Председателем кличут, он тоже себе в тайге деляну расчистил и дом поставил. Частоколом его обнес, поверху колючая проволока. Просто форт какой-то получился. К нему десятка полтора разных людишек прибилось. В основном те, кто из тюрьмы освободился и без дела болтался. Я тебе скажу: команда – ух! Отребье всякое. Но Председатель сам от них мало отличался, только что умнее и изворотливей. Он их как-то приструнил, вооружил и с этими людишками на свое строительство силой выживших сгонял. После, когда хутора образовались, он наезжать стал как власть, хоть никто его в начальники не назначал. И стал требовать продовольствие, пиломатериалы, чтоб работали на него. Председателя кое-кто шуганул. Так вскоре пожары случились и погорели непослушные хутора. Короче, где хитростью, где угрозами, где всякими обещаниями, мол, защитой буду и помощь окажу, но прибрал к рукам бывший агроном хуторян. Помощи от него, конечно, никто не дождался. А дань все платят, как хану какому-то. Вот у него транспорт есть.
– Ага,- вмешался Кулик,- когда раз жмуриков целая толпа приперлась ни с чего возьми, Председатель с его дружиной, вместо того чтобы хутора охранять и жмуров бить, сдриснул, только его и видели, заперся у себя в форте и сидел, пока мужики самостоятельно отбивались. Пять человек тогда погибло, еле отогнали нечисть. И на хрен такой защитничек?!
– Рэкетир он, а не защитничек,- вставил сын Анатолия.
– Вы тоже дань платите? – спросил я.
– А куда денешься?! – развел руками Анатолий.- Не заплатишь – подожгут. Или в лесу подкараулят и стрельнут из-за дерева. Такое тоже случалось. А у Тарановых, это соседний хутор, председательские давай амбар грабить. Работник хотел воспрепятствовать, так ему пулю в грудь. К вечеру преставился. Они свою власть не уронят.
– А чего ж вы, Хуторяне, не соберетесь да не спалите к чертям собачьим председательский форт?
– Да так как-то… – пожал плечами Анатолий. – Ходили такие разговоры. Но каждый за свое дрожит. Вот и не решились.
– Понятно,- покивал я.- Очень старая и очень знакомая песня. Ты про хана точно заметил. Так ханы Русь под себя брали. И что, у этого рэкетмена машин много?
– Много не много, а есть. Три «Урала» высокой проходимости. Кузова и кабины железом укреплены.
Мне вдруг пришла в голову очень сомнительная на первый взгляд идея.
– Договориться с ним – никак?
– Чего ему с вами договариваться?! С вас взять нечего, а без этого он разговаривать не станет. Я бы помог, поделился, но нет же у нас ни черта, что на машину потянет. Так что…
– Понятно. Дорогу туда покажешь?
– На штурм пойдете и трофеи захватите? Я похлопал Анатолия по плечу:
– Это уж моя забота. Ты, если что, только сопроводи до места.
– Отчего не сопроводить. Но ты подумай хорошенько, что делать собираешься. Мне тебя хоронить жалко будет. Если останется что хоронить.
– Непременно подумаю, не сомневайся.
– Что ты затеял? – наклонившись к моему уху, спросила Ольга.
– Точно не знаю. Но лучше нам дальше на колесах, а не на своих двоих.
Ольга фыркнула:
– Опять один против всех попрешься? Я тебе не позволю.
– Нет, – заверил я.- Один против всех не попрусь. Не тот случай. Но и позволения ни у кого спрашивать не стану.- Потом обратился к Анатолию: – А Кошки у вас тут водятся?
Я знал, что Кошки есть где-то неподалеку, присутствующие незримо, но постоянно. Один раз они меня уже спасли, так сказать, по собственной инициативе. Что, если теперь инициативу проявить мне самому? Кто знает, на что способны эти существа? И захотят ли они мне помочь? Но если все-таки захотят… Тигры их боятся. А если боятся Тигры, возможно, и Председателя удастся припугнуть. Хоть я еще слабо представлял как.