Эпидемия сумасшествия
Шрифт:
Просим вас немедленно вернуться домой. В противном случае, вы будете привлечены, согласно действующим нормативным актам.
Громогласный голос волной бил из рупоров. Он разрывал мозг, как мощная музыка дискотеки. Хотя, что этот электронный поток мог сделать против вулканической лавы разгневанного народа?
– В жопу иди!
– Мусора конченые!
– На бутылку у меня присядешь, дятел!
– В ответ на призывы к спокойствию визжали в толпе.
– А ну на хрен валите!
– Уроды обдолбаные!
–
– Хрипели полицейские, с трудом держа металлические преграды.
– Заткнись, щенок, - кричал какой-то студент в адрес жирного правоохранителя.
– Я тебе погавкаю! Ни зарплат, ни пенсий!
– Вопил радикал лет пятидесяти в футболке с серпом и молотом.
– И чё!? Я тебе, что ли пенсии блин начисляю!
– Отвечал ему военный.
Говорят, что на митингах протеста полиции всегда больше, чем недовольных. О, как ошибаются такие подсчёты!
Если в море народного бензина кинуть спичку, то агрессивные демонстранты плодятся со скоростью инфузорий.
И ни одного спецназа на свете не хватит, чтобы их подавить. Ведь в спецназ проводится тяжелый отбор. А чтобы стать радикалом не нужно изнурительных комиссий и хитрых взяток. Физическая подготовка – любая, как собственно и семейная анкета.
Так и случилось сегодня. Толпа напирала тяжёлым танком. Объединенным отрядам военных пришлось отступать.
Места вокруг Думы становилось все меньше. Уже к мраморным ступеням медленно, но верно долетали стеклянные бутылки, палки, куски мелкого камня.
По толпе изредка давали залпы водяной очереди из брандспойта. Где-то в стороне поднялись клубы слезоточивого газа.
Но централизованной команды о разгоне демонстрантов не поступало. Наверху боялись. Внизу опасались. Посередине по-шакальи выжидали.
Тем временем, терпя оскорбления, правоохранители медленно пятились задом.
– Ну... Не жмись, начальничек! Жопу свою подвинь! Не видишь, граждане на прием к губернатору опаздывают, - ядовито пропел высокий парень с большими зубами.
В руке у него был флаг со странным символом. До конца не понятно, какую политическую силу он представлял.
Седой майор без брони и каски, отчего-то одетый в парадную форму, неожиданно встрепенулся. Выйдя из-за щитов спецназа, он заявил громким, командным голосом.
– Не дорос ты ещё, молокосос, тут тявкать! Понарожают вас дегенератов! А нам потом расхлёбывай! Бери свою швабру и домой! Пока зубы целы!
– И кто же, по-твоему, старпёр, нас рожает?
– Отозвался молодчик, подразумевая систему, провоцирующую агрессию.
– Наркоманы и проститутки всякие! Гондоны рвутся, вот такие отбросы и получаются!
– Краснея взревел майор.
Двое крепких рук взяли его за плечи, уговаривая быть мягче. Но строптивый вояка не желал спокойствия.
Паренёк с флагом оттолкнул толстую девчонку, бросившись вперёд.
–
Они сблизились. Бравый защитник власти и ярый противник всего, что идёт от Кремня. Их лица горели. У одного огненной краснотой. У второго чем-то отчаянным, черным.
– Ты что гавкаешь? Ты гавкаешь чего! Только бы приказ дали! Я тебя, сучонок, на твой флаг насажу!
– Насадишь, мразь? Кого ты насадишь!? Вот тебе флаг, параша усатая!
Неимоверно ловким (для своего роста) движением, паренёк перевернул полотно протеста. Сделав из древка бильярдный кий, радикал ткнул им в сторону майора. И как ни странно - попал. Словно опытный игрок по одинокому шару.
От удара куском дерева защитник порядка взвыл. На землю упал выбитый зуб. Кровь хлынула потоком, заливая отглаженную форму.
– Мужики, наших бьют!
– Долби фашистов!
– Суки пендосовские!
– Взревели полицейские, стоящие рядом.
И тут же несколько не понимающих в чем дело людей получили удары дубинками. Порция такой контратаки пришлась и на долю полноватой дамы, которую недавно подвинул знаменосец.
Рослый россгвардеец перемахал ее по плечу. От чего рука девушки тут же повисла. А сама толстушка, заливаясь слезами, накренилась на бок. Потом упала на грудь незнакомой студентке.
– Мусора охренели!
– Мусора людей избивают!
– Девочку убили!
– Девчонку молодую убиииилли!
– Нелюди, суки!
– Заверещала толпа.
На фоне падения зарплат в последние годы. На фоне бесконечного роста цен, тотального неуважения к труду, волны коррупции и откровенной диктатуры капитала - эти крики стали последней каплей. Маленькой водной пылинкой, переполнившей целое море.
Осознавая, что дальше терпеть нельзя, костяк протестного движения перешёл в наступление.
Теперь целью их была не просто встреча с губернатором или абстрактные требования. Убить! Уничтожить! Разорвать на кровавые лохмотья! Извести до молекул каждого, кто носит погоны. Работает или работал в госорганах! Кто хоть одной сотой души поддерживает высказывания официального правительства.
Молодая преподавательница института вытащила из сумочки перцовый баллончик. Без колебаний надавив кнопку, она разрядила его в лицо солдату, у которого было поднято пластиковое забрало.
Парень с подростковыми прыщами взвыл чудовищным криком. Он даже не понял что произошло. И словно подстреленный оленёнок, звавший маму, упал на колени посреди толпы. Тут же кто-то наступил ему на руку солдатским ботинком.
Правоохранители контратаковали. Не думая больше ни о каких приказах, видя гнев обезумевшего народа, они пустили в ход все возможные средства.