Эпикриз с переводом
Шрифт:
Я сначала прошлась по кабинету, подмечая, что мне может потребоваться, потом вернулась в комнату и изучила свой холодильник. Список составляла не долго, но после этого моему организму захотелось подкрепиться. Я разогрела вчерашнюю курицу с рисом и с удовольствием отобедала.
Когда сытая и раскумаренная после еды я собралась немного подремать, в мою дверь громко постучали. Надевая на ходу маску, я тотчас поспешила на призыв.
На пороге дома, опираясь на косяк, стоял молодой пант. Довольно непотребного вида, в том
— Ты ведьма-медик?
— Я, — отозвалась уже не реагируя на прицепившуюся ко мне кличку. Что ж теперь поделать?
— Помощь твоя нужна.
Спрашивать какая я не стала, итак, было вполне очевидно.
Я пригласила панта в дом, привела его в кабинет. Он тут же устроился на кушетке и даже стянул с себя рубашку.
— Лечи меня, — почти приказным тоном, заявил мужчина.
Я надела перчатки, приготовила перекись, зелёнку, вату и щипцы. Пока все это делала, приглядывались к царапинам панта. Почти месяц никто не приходил ко мне с подобным. Что ж… Видимо, бои на этот срок прекращались, а теперь опять возобновились. И причины и того и другого могут быть разные.
— Кто тебя так? — решила я поинтересоваться, выливая на плечо пострадавшего прозрачную жидкость.
— Ракшас один! Недомерок! — рявкнул пант.
Ну, хорошо, что не сослался на свою самку, как делали это другие.
— Почему недомерок?
— Потому! Мельче меня в одну треть, но юркий и изворотливый!
Я тихо, чтобы пант не слышал, усмехнулась. А затем спросила:
— Что ж вы не поделили?
— Деньги, — бросил он, а потом дернувшись, как будто опомнившись, злобно спросил: — А тебе какая разница?
— Никакой, просто интересно… Ты ж не первый у меня такой. Много я подобных ран уже полечила.
— Делай свое дело, быстро и без лишних вопросов.
Ах, вот так, не много этот пант себе позволяет? Грубить ведьме-медику?
Я просушила обработанные раны и от всей души принялась прижигать тело панта зелёнкой. Естественно, тут же услышала местный мат, а вслед за ним:
— Уф… Увижу эту черную морду — убью!
Резко остановившись, я спросила:
— Тебя так уделал черный тендуа?
Пант так же резко обернулся, сузил глаза, за ними сузились зрачки:
— Знаешь его?
— Видела как-то на улице, редкий окрас… — слегка растерялась я. Ведь если это Кишан, то выдавать я его не собиралась.
— Врешь! Знаешь? — пант даже схватил меня за запястье и сильно сжал, так он был зол.
Я одернула руку и пригрозила щипцами:
— Да говорю же — просто видела. Ты про черную морду сказал, вот и предположила я.
— Точно? — уже спокойней спросил он, отворачиваясь от меня.
— Да точно, точно…
— Уф… — простонал пант, ведь я опять принялась тыкать в него щипцами с зелёнкой.
— Говорят он не местный, в простом обличье его никто не видел… — вдруг разоткровенничался мой пациент. —
И вот тут я по-настоящему испугалась за черныша. Видела я его в обличье тендуа, довольно большая особь, а этот ободранный пант только что сказал, что он больше победившего будет. Его братья, я даже не сомневаюсь, не меньше. И здесь изворотливость и юркость Кишана на вряд ли ему помогут против нескольких таких озлобленных кошаков.
Ракшас! И что же делать?
Я закончила обрабатывать плечи и руки и переключилась на лицо. Быстро обработала не такие уж и глубокие четыре царапины на щеке. Подумала, что не помешает прививку от столбняка поставить, но тут же вспомнила, что использовала вчера последнюю ампулу на подростка, неудачно приземлившегося, качаясь на самодельных качелях.
— Если болеть будет или загноится, приходи ко мне дня через три, — сказала я панту, снимая перчатки. — Укол тебе поставлю.
— Что поставишь? — не понял пант. Я, решив не пугать иномирянина объяснениями, со вздохом сказала:
— Пролечу ещё раз.
Пант кивнул, достал из кармана несколько монет и оставил их на кушетке. Поднялся, прихватив с собой рубашку, и начал суетливо ее надевать. А я вот с тяжёлой душой наблюдала за действиями исцарапанного. И переживала отнюдь не из-за его ссадин.
— А на бои ваши посмотреть можно? — тормознула я панта уже на пороге. Он ответил, не оборачиваясь:
— Самок не пускаем, манахай, — и резво удалился.
Прибираясь после в кабинете, я все думала о Кишане. И о завтрашнем бое. При мысли о том, что его могут там убить, становится жутко, аж сердце сжимается…
О дне грядущем продолжала думать и вечером, сидя в саду на лавке и искренне надеясь, что раз уж Кишан здесь, то может он навестит ману?
Но не навестил.
Почему вот не заходит, вредный черныш? Опасается, наверно, бродить в округе в черном, мохнатом теле. Из-за того же он тогда не хотел возвращаться в хоталь… Но он же может и в человеческом?
Ну где ты, чёрная морда?
Нет, надо как-то его предупредить, ну хотя бы попытаться что-то сделать.
Вот хоть выбирайся завтра из дома, и ищи это Пардусово поле…
И тут меня осенило — а это мысль! Меня ж пригласили на праздник. И, пусть её ничтожно мало, но вероятность того, что я встречу на виджае Кишана, есть. Да, я его не узнаю, если он будет в человеческом облике, ведь в кошачьем на вряд ли решится, но меня он узнает точно. По маске. Может, подойдет…
А если встреча с Кишаном не состоится, то попробую поговорить с Ешаном, узнать что-то от него. Он ведь тоже участвовал в этих боях. Точно знает, где это поле, на котором он дрался.
Ну не могу я бросить черныша. Запала эта желтоглазая морда мне в душу.