Эпилог

Хол Блэки

Мэл и Дэн записались на участие, а Макесу поручили приглядывать за мной, поэтому он приехал на развлечение без очередной подружки.

Разыгрывали soluti [7] с условием: пробить отверстие в стенке контейнера. Для победы учитывалось расстояние, с коего участники бросали заклинание, а также величина дыры. Организаторы отмерили семь метров от наставленных рядами контейнеров и очертили полосу мелом.

Дэн стрелял с установленного правилами расстояния. Встал поустойчивее и погнал невидимые волны в сторону объекта. Металл вздулся, и вдруг пузырь лопнул, образовав

отверстие. Зрители одобрительно засвистели. Дыра постепенно ширилась, отекая тягучими каплями, под крики поддержки со стороны болельщиков. Зрелище казалось невероятным чудом: металл плавился при уличной температуре, без подогрева или выделения тепла. Таял как мороженое в жару. Отверстие достигло внушительных размеров, прежде чем его создатель опустил руки. Толпа засвистела и захлопала.

7

soluti, солюти (перевод с новолат.) — растворение

Мэл отошел на два метра от мелованной полосы и определил целью помятый контейнер слева. Мой мужчина ловко управлялся с невидимыми волнами, а я любовалась им, его сосредоточенностью и целеустремленностью. В итоге он пробил отверстие чуть меньшего размера, чем Дэн. Организаторы подсчитали результаты, приравняв удаление от черты к уменьшению диаметра дыры. Вышло, что Мэл и Дэн набрали одинаковое количество очков.

— По какому принципу оценивают результаты? — спросила я у Макеса. — Какой-нибудь хитромудрый тип использует укрепляющий амулет или выпьет снадобье стойкости и за полчаса расплавит всю площадку. По-моему, нечестно.

— Обычно перед цертамой участники дают клятву или обещание, что не будут мухлевать, — пояснил он.

Просто и гениально. Нарушение клятвы чревато для того, кто её дал, поэтому волей-неволей приходится быть честным.

А выигрыш забрал незнакомый парень, обогнавший Мэла и Дэна всего лишь на пару очков.

Мы пытались ходить на вечеринки. Сперва Мэл отвечал отказами на предложения покутить. Мало ли, народ развлекается в нетрезвом состоянии, а тут мой синдром окутает толпу пьяненьких туманом. Недолго и до поножовщины. Даже мой сlipo intacti не вдохновил Мэла на посещение шумных гулянок.

Наконец, Макес его уговорил:

— Выглядишь как консерва. Отдохни, расслабься. Народу будет немного. Все свои. Гульнём, вспомним старые времена.

Мэл покосился на меня:

— Посмотрим.

— А что делают на вечеринках? — спросила я у Макеса.

— Как что? — растерялся он. — Ну… развлекаются. Можно пить, а можно не пить. Можно танцевать, а можно сидеть.

Понятно. Смысл в том, что напиваются в зюзю и вытворяют черт те что.

— Откуда знаешь, что тебе не понравится? — сказал Мэл. — Потом тебя за уши не оттащишь.

Правда, он и сам не пылал охотой.

— Не короче, — установил длину моего платья.

— Почему?

— Потому что ты — обремененная.

— Чем?

— Не чем, а кем. Мужчиной. Усвоила?

Усвоила. И все равно схитрила, купив трикотажное облегающее платье с длиной бахромой — на три сантиметра выше, чем отмерил Мэл.

Мой наряд оказался самым целомудренным. Девицы разве что нагишом не разгуливали, выставляя на публику соблазнительные выпуклости. Гулянку организовал один из приятелей Мэла — на Кленовом листе в фешенебельном жилом районе. Прекрасная звукоизоляция, — пришла

я к выводу, когда через отворившуюся дверь хлынула в подъездный коридор зашкаливающая басами музыка. Соседи и не догадывались, что тихий вежливый мальчик устраивает за стенкой оргии в отсутствие родителей.

— Ты специально заставил меня одеться монашкой, чтобы другие не смотрели. А сам пялишься на них, — показала я пальцем на девицу в ультракороткой юбочке, танцующую на столе.

— Знаешь, я забыл, как бывает на вечеринках, — ответил растерянно Мэл.

— И все они — дочки чиновников и магнатов? — обвела я взглядом раскрепощенных участниц вечеринки.

— Не все, но многие.

В общем, приватная вечеринка мне не понравилась. Много пили, шумели, висли друг на друге, пошлили. Девчонки ругались как грузчики и без конца курили. Дэн не приехал, а Макес уединился в одной из комнат с двумя девицами.

Конечно же, я удостоилась чести познакомиться с бывшими подружками Мэла. Они не цеплялись ко мне открыто и не провоцировали, но случайными фразами давали понять: у них БЫЛО с Мэлом. А потом смотрели на мою реакцию.

На вечеринке темненькая и высокая девица, одного роста с Мэлом, подвыпив, ухватилась за его руку. А может, не выпила, а нанюхалась или накурилась. Её прилично шатало. Она трудом стояла на ногах, а точнее, на высоких шпильках.

— Мэл, зайчик, сто лет, сто зим. Говорят, ты остепенился. Неужели женишься и начнешь плодить детишек?

Он оторвал от себя приставучую девицу.

— Остепенился. Слава богу, не с тобой.

— Ха-ха-ха-ха! — развеселилась та. — Покажи-ка счастливицу, которой удалось придавить тебя каблуком.

— Гуляй отсюда и не позорься.

Но бывшая подружка не послушалась и переключила внимание на меня.

— Сочувствую, дорогуша. Мэл не пропускает ни одной юбки. Не успеешь отвернуться, а его шаловливые ручки тут как тут. Да, зайчик? — попыталась приласкать его, погладив щеку.

Мэл отбросил протянутую руку.

— У тебя тушь размазалась. Похожа на ведьму, — сказал девице. С той спал весь хмель, и она ретировалась в ванную комнату.

Мэл не перестает удивлять. Оказывается, он знает эффективные способы протрезвления.

— Извини, — сказал он и, взяв меня за руку, повел к выходу.

— Почему извиняешься за неё? Я думала, она тебе — никто.

— Ты права. Плевать на неё. Поехали домой. Собирался отдохнуть, а устал как собака.

На обратном пути Мэл остановил машину в кармане на "черешке" Кленового листа и помог мне спуститься по протоптанной тропинке к берегу озера. Вверху проносились машины, слева громоздились небоскребы центра столицы, справа высился элитный район. На востоке небо наливалось темнотой, постепенно пропитывающей пространство над нашими головами и вытесняющей отсвет ушедшего за горизонт солнца.

Мэл разложил на бетонном выступе пиджак и сел, а я примостилась у него на коленях. Перед нами плескалось озеро. Вдалеке сидели рыбаки с удочками, на противоположной стороне пара скутеров волновала водную гладь. Тихий теплый вечер привнес умиротворение, погасив взбудораженность после неудавшейся гулянки.

— Наверное, это старость, — заключил Мэл. — Когда-то и я зажигал как Мак. И мне нравилось.

— Интересы меняются. В детстве ты играл в машинки, а теперь сидишь за рулем. Баста считает дни до двадцатилетия. Она будет отрываться так же, как эти девчонки?