Эпистемология классическая и неклассическая

Лекторский Владислав Александрович

Когда в октябре 1917 г. власть в Петрограде перешла в руки большевиков, большинство современников этого события и в России, и за рубежом восприняли его как нечто временное и незначительное, как эпизод в борьбе за власть между разными политическими группировками в стране, истощенной участием в мировой войне и скатившейся к политической анархии (об этом можно прочитать в газетных сообщениях того времени, в дневниках, письмах). Специалисты в области политики предсказывали, что эта власть не продержится и нескольких дней. Сегодня мы знаем, что октябрьский переворот 1917 г. в России был началом длительного периода в истории нашей страны, серьезно изменившего и саму страну, и ситуацию во всем мире, оказавшего огромное влияние на мировую историю XX века. До недавних пор в книгах наших историков, посвященных России начала века, много внимания уделялось рассказу о съездах большевистской партии, о том, какие вопросы рассматривались на этих съездах, какие шли дискуссии, какие решения принимались. А вот о деятельности

Столыпина, который был премьер-министром России в 1906–1911 гг., не говорилось практически ничего, кроме того, что он был реакционером и всячески пытался помешать революции в стране. Его действия рассматривались как исторически малозначительные, как то, что не могло предотвратить неизбежного движения страны к социалистической революции. Сегодня мы видим, что Столыпин был в действительности крупной фигурой российской истории, что он понял некоторые проблемы, которые мешали экономическому и социальному развитию страны и пытался по-своему их решать, хотя и не смог осуществить свои реформы. Мы видим также, что деятельность партии большевиков до революции практически не оказывала реального влияния на те процессы, которые происходили в это время в российском обществе.

Можно ли отыскать в истории общие законы?

Может однако возникнуть следующий вопрос. А нельзя ли на основе знания исторических фактов попытаться найти в истории некоторые общие законы, как это делают все остальные науки? В этом случае историк мог бы использовать те способы объяснения и понимания процессов, к которым прибегают все остальные науки, когда они с помощью законов объясняют и предсказывают конкретные события. В этом случае история приобрела бы некий твердый фундамент и была бы ближе к другим наукам.

Многие историки и философы отрицают возможность нахождения общих законов в истории, ссылаясь на то, что закон предполагает наличие повторяемости, а исторические факты слишком разнообразны. Однако некоторые мыслители считали и считают, что в принципе можно найти такие общие законы, хотя сделать это очень нелегко. Они подчеркивают, что для этого нужно не просто обобщать те факты, которые даны как бы на поверхности исторического движения, а проникнуть в «суть» этого процесса, в его основу, которая не осознается самими участниками. Галилей и Ньютон показали, что подлинная, реальная сущность механического движения отличается от того, что наблюдается непосредственно в нашем обычном опыте. Можно по аналогии предполагать, что и в истории действуют такие силы, которые прямо, непосредственно не видны. Люди думают, что они и только они творят историю. В действительности они творят историю лишь постольку, поскольку как бы через них, через их поступки действуют некие безличные законы, о которых участники истории не имеют ни малейшего представления.

Одним из первых мыслителей, которые пытались научно сформулировать законы исторического процесса и на этой основе предложить основу для объяснения событий прошлого и предсказания будущего, был Карл Маркс. Согласно его концепции, в основе исторического процесса лежит экономическое развитие, развитие производительных сил (прежде всего техники) и производственных отношений (прежде всего отношений собственности). Маркс считал, что, зная законы этого развития, можно объяснить такие исторические факты всемирного значения, как переход человечества от первобытно-общинного строя к рабовладельческому обществу, а от него к феодализму и затем к капитализму. Используя эти законы, Маркс предсказывал неизбежность перехода от капитализма к социалистическому обществу с иными отношениями собственности и новыми возможностями для технического прогресса. Нужно сказать, что марксизм впервые обратил внимание на роль экономики в социальной жизни и сильно повлиял на современную историческую науку (так называемая «экономическая история» получила толчок для своего развития именно под влиянием идей Маркса). Теория Маркса неплохо объясняла многие факты истории капитализма в Западной Европе вплоть до начала XX столетия. Однако у этой теории сразу же возникли серьезные трудности в понимании процессов в докапиталистических обществах. Дело в том, что в этих общественных системах экономика как раз не играет определяющей роли. Наконец, прогноз Маркса о неизбежности перехода стран с развитой капиталистической экономикой к социализму путем социальной революции и диктатуры пролетариата не подтвердился развитием событий в XX веке.

Другой социальный мыслитель и историк Макс Вебер считал, что на серьезные исторические перемены прежде всего оказывают влияние изменения в религиозных представлениях людей о них самих, об их отношении к Богу, миру, природе, об их правах и обязанностях. Вебер пытался показать, что возникновение западноевропейского капитализма связано с появлением религии протестантизма. Протестантизм учит, что богатство, нажитое не путем разбоя, а праведным трудом, является богоугодным, что человек должен полагаться прежде всего на себя, на свою энергию и предприимчивость, что религиозно оправданным является такое использование капитала, когда он не транжирится, а вкладывается в дело. Люди, усвоившие религиозные предписания протестантизма, стали вести себя

в соответствии с ними, не задумываясь о том, что из всего этого получится. Получилось же капиталистическое общество. Теория Вебера хорошо объясняет некоторые эпизоды истории капитализма в Европе. Но и она не может объяснить некоторые другие факты, особенно в неевропейских обществах.

Наш современник и соотечественник, выдающийся специалист в области истории и географии Лев Гумилев не так давно предложил еще одну общую теорию исторического процесса. Согласно Гумилеву, главными в истории являются те процессы, которые как бы объединяют биологические и социальные явления. Каждый народ может быть рассмотрен как «этнос», т. е. некий сплав общих генетических особенностей, передаваемых по наследству, и определенной культуры, которая биологически по наследству не передается, но усваивается новыми поколениями через традиции, предания, другие способы воспитания. Гумилев сформулировал законы зарождения, развития и гибели этносов. Из его концепции вытекает, что каждый этнос может существовать только в течение определенного времени, после которого он неизбежно гибнет. Гумилев даже пытался определить средний срок жизни любого этноса. С помощью своей теории он пытался объяснить многие факты истории, прежде всего истории кочевых тюркских и монгольских народов и их взаимоотношений с Россией и Китаем (сам Гумилев был большим специалистом именно в этой области). Целый ряд его объяснений интересен и помогает понять многие исторические события в новом свете. В то же время анализ его общей исторической теории выявляет ее существенные дефекты. Многие утверждения Гумилева необоснованны. Многие исторические факты противоречат его построениям.

Из сказанного, конечно, не следует, что законы истории в принципе невозможно отыскать или что их вообще не существует. Просто эта задача оказалась неизмеримо более трудной, чем поиски законов в физике, химии и биологии. Но, как мы говорили, для историка не обязательно формулировать законы. Главным для него всегда было описание конкретных исторических событий, выявление их связей, их понимание и объяснение.

Итак, познание в области истории оказалось очень непохожим на другие виды научного познания. История имеет дело не столько с общими законами, сколько с индивидуальными фактами. Сами эти факты нередко трудно установить: некоторые из них вообще до нас не дошли, в отношении реальности других существуют сомнения, третьи могут быть результатом сознательной подделки. Перед историком стоит сложная задача отбора исторических фактов и их объяснения. Эта задача по-разному решается разными историками в зависимости от их представлений о том, что является существенным в данном историческом процессе. С течением времени те же самые исторические факты понимаются по-новому. Поэтому история постоянно переписывается. Если математика имеет дело со знанием неоспоримым, строго доказанным, если науки о природе могут формулировать всеобщие законы, которые безусловно действуют в той области, к которой они относятся, то в истории твердо установленных истин не так уж много. Зато в ней немало неясного, спорного, постоянно меняющегося. Но ведь такова и человеческая жизнь. Человек, пока он жив, все время меняется: он пересматривает свои представления о мире, о других людях, о себе самом, он переосмысливает и переоценивает собственное прошлое. История рассказывает человеку о нем самом и делает это таким способом, каким это единственно возможно. Поэтому она всегда будет интересна и важна для человека. Человек — существо историческое. Без знания и понимания истории он не существует.

Литература

Абульханова-Славская К. А. Мысль в действии. М., 1967. Автономова П. С. Рассудок, разум, рациональность. М., 1988. Арнхейм Р. Визуальное мышление // Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления. М., 1981.

Аршинов В. И., Буданов В. Г. Синергетика — эволюционный аспект // Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления. М., 1994. Батищев Г. С. Деятельностная сущность человека как философский принцип // Проблема человека в современной философии. М., 1969. Батищев Г. С. Введение в диалектику творчества. М., 1997. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. Башляр Г. Новый рационализм. М., 1987.

Беркли Д. Три разговора Гиласа с Филонусом // Беркли Д. Сочинения. М., 1978. Библер В. С. Мышление как творчество. М., 1975. Библер В. С. От наукоучения к логике культуры. М., 1991.

Богданов А. А. Тектология. Всеобщая организационная наука. В 2-х кн. М., 1989. Брунер Дж. Восприятие // Брунер Дж. Психология познания. М., 1977 а. БрунерДж. Мышление // Брунер Дж. Психология познания. М., 1977 б. Брушлинский А. В. Мышление и прогнозирование. М., 1979. Бунге М. Философия физики. М., 1975.

Вайнгартнер П. Сходство и различие между научной и религиозной верой // Вопросы философии. 1996. № 5.

Величковский Б. М. Современная когнитивная психология. М., 1982. Вергилес . , Зинченко В. П. Проблема адекватности образа (на материале зрительного восприятия) // Вопросы философии. 1967. № 4.

Вертгеймер М. О гештальттеории // Хрестоматия по истории психологии. Период открытого кризиса. М., 1980.

Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. М., 1994 а.