Эпизоды и происшествия (в XIX, XX, XXI веках)
Шрифт:
Мама рассказывала: «И вот меня, как комсомолку, вызывают на собрание нашей ячейки, чтобы “проработать”, меня предупреждают, что, если я не отрекусь от своих заблуждений, меня исключат из комсомола – за увлечение “не нашим, не пролетарским” поэтом (за эту нелегальную, по их мнению, любовь).
Дело было серьезное. Все мы тогда воспитывали в себе принципиальность, несмотря на то что хорошо знали друг друга, в одном поселке родились, выросли, школу окончили, понимали, кто чем дышит… Но тогда подход друг к другу был “независимый от человеческих чувств”. Я, конечно, жить не могла без комсомола, но и без Есенина тоже не могла, все строчки его знала наизусть.
И вот они меня вызвали на заседание ячейки, но сами-то Есенина плохо знают, только по цитатам из тех
Тут-то я и пошла на хитрость: взяла с собой томик Есенина на заседание бюро и стала им его стихи читать вслух. Потом спрашиваю: “Ну и что вы здесь видите такого, что может меня разложить?” Они сидят, заслушались, и сами не понимают, что делать, какое решение записать. Потом секретарь, Леша Волков, самый авторитетный среди нас парень, сказал: “Как это – что записать? Все, что здесь говорили, то и записать. И стихи записать тоже. Чтобы было понятно наше решение”.
А решение приняли такое: 1) объявить комсомолке Тюриной строгий выговор, 2) обязать комсомолку Тюрину снять со стены своей комнаты портрет Сергея Есенина, 3) если не подчинится – тогда исключить ее из рядов Ленинского комсомола».
«Отрываться» от построения нового общества недопустимо
Время шло, Зинаида взрослела, она окончила школу и поступила в техникум на отделение воспитания трудных подростков. Проучилась два курса, и вдруг по приказу секретаря ЦК ВЛКСМ А. Косырева всех комсомольцев с ее курса, не давая им доучиться, снимают с учебы досрочно и направляют работать с «трудными подростками» в детские дома. Дело было в том, что во время Гражданской войны многие дети остались сиротами. Некоторые погибли, потеряв своих родных, а кто-то выжил и добывал себе пропитание мелким воровством. Криминал охотно принимал таких детишек в свои ряды, в преступные группировки. Сначала бандиты их обучали быть «на стреме», потом – открывать форточки и пролезать в них, открывая двери ворам, ну а потом – повышать «квалификацию». Власти во главе с Ф.Э. Дзержинским решили бороться, организовали множество детских домов. В один из таких детдомов в качестве воспитательницы была направлена и моя мама.
Вот картинки: «Беспризорники Москвы» в 20-х годах.
То ли по безграмотности, то ли по недомыслию, тот детский дом в Павшине носил пышное название «Детский дом “Сын Октябрьской революции”». Воспитанники этого детдома и были «сыновьями» этой революции, то есть бездомные, дети, попавшие из мирной жизни в сиротство, скитания, жестокость и кровь. В павшинском детском доме мама проработала только два года, так как здесь ее настигла встреча с моим отцом.
Молодой и очень красивый мой будущий отец снимает комнату в Обираловке. Появляется девушка его мечты – моя мама Зинаида Тюрина
После армейской службы отец, не имея жилья, снимает недорогую комнатку в деревянном доме поселка Обираловка (сейчас – город Железнодорожный). К хозяйке этого дома часто заходит девушка с сияющими карими глазами. Ее зовут Зинаида. Она знает наизусть почти все стихи Сергея Есенина, только что почти окончила два курса педагогического техникума (отделение воспитания трудных, девиантных подростков). Ее сняли с учебы в педагогическом техникуме и командировали на важную работу – по комсомольской путевке. После беседы в ЦК ВЛКСМ ее направили в детский
Беспризорников было тогда очень много по всей стране, и на них «положили глаз» преступники. Детишки были нужны криминальному миру для таких заданий, как стоять «на стреме», пролезать в форточки, отвлекать внимание милиции. Уголовники не дорожили такими маленькими помощниками и в случае опасности оставляли их один на один разбираться с милицией. Кроме того, воры и грабители надеялись укрепить свои криминальные ряды новой подрастающей сменой. Оценив опасность, хотя и поздновато, Дзержинский распорядился вылавливать беспризорных сирот и помещать их в детские дома.
О своей работе с беспризорниками мама рассказывает своему новому знакомому (моему будущему отцу). Она очаровывает его своими историями о детях и о различных ситуациях, которые складываются в детском доме. Надо сказать, что она была блестящей рассказчицей.
Он еще не встречал такой симпатичной девушки. Она почти согласна выйти за него замуж… но вовремя останавливается: а кто же будет строить новое коммунистическое общество?
Не уверенная в своей стойкости и в способности выдержать разговор о своем отказе от замужества, моя храбрая мама посылает к отцу переговорщика – своего старшего брата Михаила. Она инструктирует брата: он должен сообщить жениху о (якобы) многих недостатках в характере Зинаиды и обязательно научить его, Александра, как ему добровольно и беспрепятственно отказаться от женитьбы на такой нехорошей девушке, как его сестра Зинаида.
Мама
Отец. 1929 год
Но простой парень из Обираловки Михаил Тюрин не был дипломатом.
Мой будущий отец только снисходительно улыбнулся, выслушав от Михаила эту агитацию, и твердо сказал: «Вы просто Зину не понимаете. Она не такая, как ты говоришь, она совсем другая».
Встречи влюбленных продолжились…
Отец унаследовал от своей матери любовь к музыке. Эта любовь осталась у него на всю жизнь – как несбывшаяся мечта. У него был красивый баритон, отличный слух, и он очень хорошо пел ямщицкие и украинские песни. Правда, пел редко, но всегда пел, когда просила мама.
Здесь, в Обираловке, он ухаживал за ней, они бродили по лесу, он рассказывал ей боевые истории из своего недалекого прошлого в Конармии. Он пел ей украинские и старинные русские песни, которые он выучил в Конной армии. В Обираловке был большой лес, и именно там он ей и устраивал концерты. Причем песни-то она слушала, но поцеловать себя не разрешала – при первой же его попытке строго сказала: «А вот этого – не надо».
Тем не менее предложение стать его женой она в конце концов приняла… Однако на строжайших условиях. В рамках своих комсомольских полудетских воззрений на жизнь Зинаида выдвинула нашему отцу беспрекословные условия.
Вот эти условия:
«Семейная жизнь с ее мещанским бытом только отрывает женщин от созидания нового общества. Но отрываться от построения нового общества – недопустимо. Поэтому она, Зина, убежденная комсомолка, ставит свои условия для замужества:
1) обедать – в столовых общепита; 2) белье стирать – в общественных прачечных; 3) будущих детей сначала отдавать в ясли, а потом в детский сад, в школу – чтобы они не мешали участию их матери в построении социализма».
Отцу ничего не оставалось делать, как рыцарски согласиться на поставленные ему условия.