Эпоха лишних смыслов
Шрифт:
Я воззрилась на Гамова, желая только одного, как мы шутили в детстве: с разбегу в Темзу.
– Стойте, стойте. Скажите, что за инфаркт.
– Вы врач?
– Моя жена – врач. Знаком с типологией.
– Интрамуральный мелкоочаговый. Жить буду.
– А почему ваша супруга не сказала этого Оливии?
– Максим, давайте об этом я поговорю с моей дочерью.
Гамов едва заметно сжал зубы.
– Нет уж, давайте вы скажете мне.
Отец замешкался. Мало кто на моей памяти был способен говорить
– Дело в том, что мы тогда еще сами не знали, она испугалась жутко, пока добрались до больницы, пока то, пока се. А там у Лив уже телефон отключен был.
– Хорошо, – отозвался Гамов. – Судя по всему, будем у вас минут через двадцать.
– Звоните от входа, проведут.
Гамов первым нажал на «отбой». Я забрала телефон и почувствовала, как к щекам приливает кровь. Судорожно схватила Гамова за запястье. Облегчение было почти таким же оглушающим, как раздражение. Я не знала, что и как говорить, поэтому смотрела в окно и кусала губы.
– Лив, – позвал Гамов смеющимся тоном.
Я резко обернулась. Он сиял, и дышать стало сложно, будто мешок на голову надели, будто тревога накатила. Гамов на мгновение посерьезнел, потом перехватил мою ладонь удобнее, погладил пальцами мягко-мягко.
– Все хорошо, расслабься. Видишь, и Лондон навестили, и папа нормально. Интрамуральный – это ничего.
– Старый симулянт! – раздраженно бросила я.
Гамов сжал пальцы:
– Не говори так. Никто не знал, чем все закончится.
– Да! Только вот я заставила всех ходить на ушах, разрыдалась вообще неприлично, а этот старый, старый… кретин! – Я наконец-то нашла нужное слово. – Старый кретин, прошу прощения, заставил свою жену мне звонить – да и как она это сделала? Как, Максим?! Специально для таких случаев номер зарегистрирован на Лешку. Потому что в курсе мы про работу операторов, достаточно знать кого-то высокопоставленного… – Я прервалась, сгорая от стыда. – Самолет ради меня задерживали. А вышло…
Гамов недовольно покачал головой, и я уставилась на него обреченно. Что не так?
– Лив. Это твой отец, и у него был инфаркт. Ты все сделала правильно. И я помог, чем смог.
Я посмотрела на него. Веки наливались усталостью, адреналиновый марафон заканчивался. За Гамовым в боковом стекле начинался Лондон. Быстренько обернулись, ничего не скажешь.
– Не надо говорить, что он симулянт. Просто испугался. И бросился звонить тебе. Разве это ничего не значит?
Я нашла в себе силы улыбнуться:
– Ты ничего не знаешь ведь, Максим.
– Я знаю больше, чем нужно. – Гамов притянул меня к себе. – Все будет хорошо.
– Рита – врач? – спросила я, уткнувшись носом в его шарф, пахнущий все так же горько и прекрасно.
– Да. Нестрашно одну оставлять, смекаешь?
– Смекаю. А что ты ей сказал?
Гамов промолчал в ответ и покрепче прижал
Я тупо уставилась на викторианское здание. Теперь, когда страх за отца прошел, не хотелось ничего. Гамов взял меня под руку, вздохнул, выцепил айфон из пальцев и начал было листать список звонков, но тут на массивных ступенях больницы появилась молодая женщина, помахала нам рукой и быстро направилась к ограде.
Несмотря на время, ворота распахнулись, как по мановению волшебной палочки. Еще бы, папаша, скорее всего, на всякий случай купил все здание вместе с докторами и медсестрами.
– Лиз, ассистент мистера Розена, – живо представилась кареглазая брюнетка, переводя взгляд с меня на Гамова.
– Очень приятно. – Я растянула губы в улыбке, чтобы стало ясно, что мне вовсе не приятно. – А вы ассистент, жена или все вместе?
Лиз рассмеялась слегка картинно:
– Что вы. Я ассистент. Прибыла сюда уже после того, как все прояснилось.
– Замечательно. – Я собралась было что-нибудь отколоть, но тут вспомнила, что не представила безукоризненного Гамова. – Знакомьтесь, мой друг и большая знаменитость, Максим Гамов.
– Писатель? – вежливо уточнила Лиз, и у меня появилось не самое хорошее чувство, что за мной чуть ли не следят. – Читала вашу «Летную погоду», очень понравилось.
Я толкнула Гамова локтем. Раз уж в Англии читают… Хотя, что говорить, в наши смутные самиздатовские времена покупать платья «Прада» своим напарницам могут только самые издаваемые писатели.
– Очень приятно, – вежливо отозвался он. – Мы все же к Константину, хорошо?
Лиз чуть по лбу себя не хлопнула:
– Разумеется. – И устремилась к красиво подсвеченному входу.
Гамов потянул меня за собой. Я вдруг вполне отчетливо поняла, что без него не то что до Англии не добралась бы – из кабинета не вышла. Мы приближались ко входу, предлагающему все великолепие Лондона: величественность, монументальность, старину, и с каждым шагом я боялась больше и больше, пока наконец не встала как вкопанная прямо у ступеней.
Гамов мгновенно обернулся:
– Ты ничего, живая?
Я слабо улыбнулась, почувствовала мгновенную дурноту, и земля вдруг ушла из-под ног. Заваливаясь в обморок, я сказала себе, что так нельзя, сконцентрировалась на падающем здании и, пойманная в чьи-то объятия, начала приходить в сознание.
Макс держал меня на руках, и я чуть не отключилась во второй раз. Мир медленно вставал на место, но мне было настолько все равно, что даже страшно сказать. Я обняла Макса за шею и, что было сил, поцеловала в щеку. Он рассмеялся и бросил через мое плечо: