Эпоха мелких чудес
Шрифт:
Тётка отиралась возле круглосуточной палатки, вымогая пиво у знакомого – обитателя третьего этажа, держащего где-то на бульварах нотариальную контору. Тот, пьяненький, вяло протестовал, отмахиваясь пустым пакетом. Печатая, словно на плацу, шаг мимо проследовал консьерж - Алехан Григорьич, бросив нотариусу строгое служебное «доброе утро» и покровительственно кивнув Семёну.
Ветерок подогнал к лавочке выпавшую из кармана неизменного черного плаща картонку из-под таблеток. Семён лениво поднял, поднёс к глазам. Мелкий шрифт под ярким иностранным названием гласил: «При приёме препарата
Семён, не вставая, вяло потянулся к урне, – и тут же почувствовал, как об его ногу споткнулись. Резко отдёрнув ушибленную конечность, буркнул на автомате:
– Извините… – и поднял голову.
Невысокая, ладно скроенная девушка смерила его строгим взглядом пронзительно голубых глаз, тряхнула головой, – снежно-белое каре взметнулось облачком, – и с неодобрительным фырканьем двинулась дальше, одёргивая на ходу и без того идеально сидящую юбку. Семён вздохнул, помассировал отбитую острым носком туфельки икру и вновь откинулся на спинку скамейки, устало прикрыв глаза…
* * *
– Вы не подскажете, где здесь офис Лиги Обществ Поддержки Традиционных Натурфилософских Практик?
– Ди-и-ивчонки! – осклабился скучающий у ларька пьяненький лысоватый мужичок. – А с вами можно познакомиться? Меня Юриком зовут – Земецкис Юрь Михалыч, вот у меня тут и визитка есть, на ней написано. А вас как? – Выглядел он на удивление безобидно. Видимо, поэтому ему частенько прощались поползновения, за которые иной был бы немедленно бит. Так вышло и на этот раз:
– Алисой. И руку уберите.
– Какую?
– Вот эту. Вот отсюда.
– Да? Ну ладно. – огорчился Юрик, убирая руку. – Не любят меня девчонки сегодня… Алиса, а хотите, я вас пивом угощу?
Подобравшаяся сзади большая серая собака энергично подергала Земецкиса за полу куртки.
– Ну, Галя, ну, дорогая моя, тебе же уже хватит…
Собака продемонстрировала полнейшее несогласие с этим утверждением.
– Не хочу. – Не хватало Алисе ещё пиво с кем попало пить в такую рань! – Так вы мне не подскажете…
– Подскажем-подскажем, обязательно! Галя, дорогая моя?
Собака задумчиво посмотрела на Юрика и помотала головой.
– Или не подскажем? Вот, Галина Николаевна не знает…
– А что это вы собаку по имени-отчеству зовете?
Собака гнусно осклабилась. Стало неприятно.
– А это не собака. Это наша Галя. Галина Николаевна. Ой, Галю моя, Галю, Галю дорогая…
Очень понятно объяснил. Алиса старательно изобразила невозмутимость и переспросила:
– То есть?
Собака осклабилась ещё шире. Ой, как у неё много зубов! Да ещё и взгляд… глумливый такой… если не хлеще.
– Лицо альтернативной морфологии.
Ну вот, так бы сразу и сказали!
– Оборотень,
– Ага. – Земецкис опять осклабился и радостно закивал. Собака… то есть Галина Николаевна – тоже. Только мрачно.
– А почему она тогда не в… виде? – ох, любознательность кого-то тут когда-нибудь погубит. Но, не в этот раз. Собака выразительно почесалась, а Юрик развел руками:
– Так не может она! Инвалид генетики – и так волк, и сяк тоже. – Собака… то есть волчица требовательно дернула его за рукав. – Ну, не дам я тебе больше пива, хватит с тебя уже…
Галина Николаевна всем своим видом продемонстрировала, что не хватит. Понятное дело, от такой жизни и вконец спиться можно…
– Так вы мне всё-таки подскажете или нет?
– Да подскажем, подскажем! Вот сейчас у Семёна спросим. Семён – это Галин племянник, -пояснил Земецкис, – он у нас в районе все конторы знает, и вашу наверняка тоже.
– И где этот ваш Семён?
– А вон там за деревьями на скамейке сидит, вы как раз оттуда и пришли. Семён точно знает, – зачастил Юрик, – он тут всё знает. Он у нас как раз младший менеджер по территории….
– ‘во-оур-р-р’и’, – поправила волчица. Алиса вспомнила худосочного парня, дремавшего на скамейке, о ногу которого она только что споткнулась. Подозрительный тип какой-то, неприятный на вид, на дворника похож.
–Да, дворник, Галя, дворник. Счас позову. Семён! Семён! – вполголоса покричал Земецкис. Не получив ответа, предположил: – Задремал, наверное. Пойдем к нему?
Галина Николаевна потрусила вперед, Алиса последовала за ней, неуклонно пресекая попытки взять её под локоток.
– Да что ж за девчонки пошли такие строгие? Совсем меня не любят… – грустил на ходу Юрик. – Ой! А где Семён?
Волчица подошла к пустующей скамейке, поводила носом из стороны в сторону и вдруг хрипло взвыла. Повеяло серьёзными неприятностями.
* * *
Просыпался Семён поэтапно.
Сперва глаза различили тускло-жёлтый свет. «Проспал до вечера, – мелькнула паническая мысль, – ох, ёлки…» Дёрнулся, пытаясь встать – но не смог: что-то металлическое держало запястья и щиколотки. Странное ощущение в спине подсказало, что сидит он совсем не на той скамейке, где засыпал. Скорее даже и вовсе не на скамейке, больше похоже на бетонную стену. Пол, если верить заднице – то же бетонный, уж больно холоден и шершав.
Постепенно сонная муть отступила, мысли начали проясняться. Он действительно сидел под стеной. Крепкие на вид кандалы на ногах прицеплены к вбитому в пол массивному крюку, что-то подобное держит и руки, мешая толком пошевелиться. Помещение – судя по всему, подвал типовой многоэтажки – освещала мощная лампа, болтающаяся под потолком на коротком толстом, с покоробившейся изоляцией, проводе. Свет, даром что тусклый, бил в слезящиеся глаза, мешая осмотреться поподробнее.
Оценив ситуацию, Семён расслабился. Теперь оставалось лишь ждать и надеяться на то, что развитие событий принесёт хоть моральное удовлетворение. Неподалёку, слева, завозились – со стонами и лязгом, затем, голосом сиплым и неуверенным, спросили: