Эпоха мертворожденных
Шрифт:
— И как — успешно?
— Все еще жив, если вы заметили…
— Ха! — Павел Андреевич откинулся на своем стуле, с веселым интересом рассматривая собеседника. — Остряк… Хорошо, давай без подколок! Пока чайку заварю, расскажи, без протокола, что ты с докторами не поделил?
Вздрагивая на ухабах, «шестьдесят шестой», прорезая фарами снежную завереть двумя светящимися кругами — в толстый зад, подгоняет наш БТР. Полет в сплошном потоке белых пушинок. Никак не могу привыкнуть к езде Гусланчика. Казалось бы, все нормально — отлично водит, аккуратно, но — не Педалик, как ни крути.
Жука
Сейчас за баранкой Руслан Ярусов. Из новеньких — Сутоганское подкрепление. Сам из Славяносербска. Незримый конкурс у Дяди Михася паренек выиграл только потому, что сам — выходец из учительской семьи. Наш камазист, слов нет — крут, прост и надежен, что дедова трехлинейка, но толковать с ним — надо гороха заранее объесться. С этим же нормально — умненький, вежливый, воспитанный — семечки на ходу, вертя руль зажатыми кулаками, не лузгает и даже самогонку не пьет. Только картавый, что Отец Нетленный, да водит как-то слишком уж правильно — иначе, чем мы привыкли, без филигранного Педаликова артистизма, что ли.
Рядом, у двери, посапывает Жихарь. Интересно, где его и как Судьба прививала… Из заклеенного скотчем стекла ему дует прямо в морду. На улице двадцать градусов, Юре — хоть бы хны! Натянул капюшон поглубже на свою шерстяную тюбетейку (он ее гордо шапкой именует!) и дрыхнет, бычара, как ни в чем не бывало.
С нами только треть состава. Василя Степаныча с отрядом оставил на базе. Всего, на двух машинах, выдвинулось два десятка бойцов. Сегодня задача на скорость, как и все наши теперешние мероприятия…
После невиданного погрома под Сутоганом армии встали. Боевые действия, постоянно уворачиваясь от спецназёров, ведут одни полевики. СОРовцы по уши зарылись в землю на освоенных рубежах. ЦУРюки носят белым хозяевам тапки. Сечевики, легионеры и прочие «охочевики» помогают суперменам душить партизанщину. Цивилизованное мировое сообщество задорно — и в хвост, и в гриву — через презервативы СМИ сношает Москву за помощь террористическому режиму малороссийских сепаратистов. Дипломаты — главным калибром — методично утюжат Белокаменную. Кремль пока держится. «С-300» добрым зонтиком стоят под Антрацитом и периодически, как только переговоры заходят в тупик, возобновляют боевое дежурство.
Сегодня ночью, например, разок возобновили. Отряд тут же подняли по тревоге, и теперь нас ждут — беспокойные гоцалки.
Под конец ночи, не ставя основной задачи, отправили в Лутугино — в штаб. От Врубовского, где мы пасемся второй месяц, изредка, блохами покусывая блокпосты камрадов, до места назначения — напрямки ножками быстрее. Но это только промежуточный этап. Да и сама задача легко просчитывается. Раз сбит самолет, то нам надо — либо поднять выживший экипаж, либо устроить засаду на месте падения, если пилотам не повезло. Сейчас узнаем…
Подле заводской литейки, прямо на улице, уже встречает старый знакомый — Коля Воропаев.
— Приветище, брат!
— Здорово, чемпион!
После родаковских событий хоть малахай собачий себе заводи — нимб скрывать! Уже, честно говоря, достало… Слишком назойливо всеобщее внимание — раз; а главное, твои близкие, те пацаны, с которыми до этого — по самую маковку в войну окунулся, извозюкался с головой, почему-то отгородились от тебя невидимым барьером — два. Геройство — тоже крест, как оказалось…
— Да ладно, не задирай! Что тут у вас?
Коля, задрав луженую глотку в снежную пасть неба, орет паровозным гудком:
— Слюсаренко!!! Слюсаренко, бес тебя дери! Быстро сюда! Трассером!!! — Увидев бегущего от машин пожилого дядьку, Воропаев разворачивает под фарой «газона» карту и направляет свой мегафон на меня: — Давай своих саперов за этим абортом. Получишь четыре пэ-вэ-эмки. [107] Быстро выдвигаешься вот сюда… — Он тыкает кожей перчатки в точку на километровке… — Находишь место падения Фантомаса [108] и там же — мы тебя по связи скорректируем — катапультировавшегося пилота. Забираешь и волочишь его сюда через Успенку. Предупреждаю! — летчика не пиздить! Серьезно!!! Минируешь зону крушения и кресло. Подрываешь разведконтейнер в случае, если уцелел. Все в ритме румбы — с Алчевска уже вышла эвакуационная группа. Не пытайся устроить с ними пятнашки. Если они тебя перестренут ближе Успенки — помочь не смогу.
107
ПВМ — семейство российских противовертолетных мин.
108
Фантомас (жарг.) — истребитель «F-16».
— Нигде камрадов на подходах нельзя тормознуть?
— Пойдут через Штеровку. Попробуем чуток пощипать, но ничего не обещаю. Нет там у меня никого из серьезных, одни самооборонщики… И перебросить — неоткуда. Хорошо, ты — рядышком оказался.
Да уж, все по-честнюге — соотношение: элита младоевропейского спецназа и селяне с дробовиками. Надо же было разведчику упасть так далеко от боевых частей. Шлепнись у Белореченки — гавкнуть бы не успели.
— Может, мост в Никитовке рвануть?
— Давно, не дрейфь. Никаких понтов от этого. Час форы у тебя точно есть, плюс-минус десять минут и не больше. Давай, родёмый! Дуй за новым орденом!!!
Вот сука…
Место падения самолета искать не пришлось. Еще на подъезде — с горы — заметили горящие на краю лесочка обломки.
БТР прибавил хода и прямо по целине ломанул за мелькнувшими меж деревьями темными силуэтами. Пока мы подъехали — уже разобрались… Как обычно, по-нашенски.
— Вы откуда, военные?
Старший, вытирая разбитый нос тыльной стороной кулака, прогундосил: