Эпоха мертвых, Начало. Том 1

Круз Андрей

Вопросами эвакуации занимался не он, а друг детства хозяина бывший десантник Салеев, но Пасечник вовсе и не претендовал на первенство в этом вопросе. Он и сам считал, что лучше всего обязанности делить. В структуре "Фармкора" и в будущем княжестве Бойко ему логично переходила должность "Председателя МГБ". Салеев же брал на себя функции министра обороны. У них даже люди у каждого были свои, подобранные лично. У Салеева все больше вояки, из армейских или флотских, у Пасечника - МВД или иные "органы".

Оспаривать же власть самого Бойко он не хотел. Ему и в своей шкуре было комфортно. К тому же он признавал, что Бойко умнее его. Умнее может быть не во всем, но прозорливей - наверняка. Никто

вокруг Бойко не умел настолько хорошо видеть всю картину происходящего, как он сам. Да и относился к своим людям он так, что мало кому хотелось его предавать. Бойко люд служили за совесть, а не за страх, хотя, при желании, страху он тоже мог нагнать.

Сейчас ему было делать нечего, он ждал результатов. Дергать своих людей постоянными указаниями только для того, чтобы показать, что "начальство бдит" он тоже не любил. Поэтому стоял у окна, куря и наслаждаясь задуваемым с улицы холодным весенним ветром. Неожиданно он услышал звуки, которые не спутаешь ни с чем - вспышку автоматной стрельбы. Очереди то становились интенсивнй, то реже, но стрельба не замолкала. Двое охранников, охрянявших пролом, выскочили на улицу и сали что-то высматривать, показывая друг-другу руками на что то справа, то, чего Пасечнику не было видно из окна. Он не выдержал, высунулся наружу чуть не поп пояс.

Вдалеке, в зарослях кустов на пустыре, что-то происходило. Там виднелись фигурки омоновцев в городском камуфляже, какие-то тела лежали на земле. Чуть дальше грязную поверхность пустыря пересекала серая полоска дороги, и по ней, не торопясь, от места боя уезжал камуфлированный "уазик" на больших колесах. "Правильно, мужик, беги отсюда подальше" - мысленно сказал Пасечник водителю пятнистого вездехода, даже не подозревая, что обращается он как раз к разыскиваемому Крамцову.

Мария Журавлева, мать двоих детей.

Маша Журавлева была матерью двоих детей, восьмилетнего Саши и четырехлетней Лики, рыжей, восхитительно хорошенькой женщиной тридцати лет, с ни капли не испорченной родами фигурой, длинными зелеными глазами и очень белой кожей. Она собирала детей, собираясь вести Лику в детский сад, а Сашу в школу. Потом она поедет на работу в банк "МосФинанс", где с прошлого года возглавляет отдел. Это повышение здорово повысило ее жизненный уровень, потому что после случайной и трагической гибели мужа почти три года назад, растить детей одной было тяжело. Еще не оправилась от родов, и тут на нее сваливается такое горе. Повезло хоть в том, что при жизни Павел, ее муж, неплохо зарабатывал, и успел купить трехкомнатную квартиру в новом каркасном доме возле метро "Проспект Вернадского", и оставил машину, совсем новую "Рено Меган", ярко синего цвета "металлик". Маша же досрочно вышла на работу в тот самый банк, в котором работала до гибели Павла. Работа помогла ей отвлечься от своего горя, да и дети скучать не давали. Вся ее не слишком высокая зарплата уходила на еду, детскую одежду и оплату няни, самой ей почти ничего не оставалось. В течение года она даже журналы не покупала, настолько экономно она жила. К счастью, управляющий филиала, пожилой дядек маленького роста, но с большим сердцем, Борис Львович Герцман, порекомендовал ее повысить до начальника отдела, искренне пытаясь помочь молодой одинокой матери. И помог.

На нынешней же должности ей платили чуть не в три раза больше, не считая всевозможных бонусов, и жить стало не в пример легче. Но и работать приходилось немало, так что спуску детям она с утра не давала, и все они всегда были одеты для выхода абсолютно своевременно. Они спустились на лифте, вышли в огороженный двор, где был припаркован их небольшой и симпатичный автомобиль. По

крайней мере, он всем им нравился. Машина мигнула фарами, открывая двери по сигналу с брелка, дети полезли на заднее сиденье, а мама села за руль. Двухлитровый мотор тихо заурчал, и семья выехала на улицу. До детского сада было всего пять минут езды, а оттуда до школы - еще десять. На работу Маша обычно приезжала минут за пятнадцать до начала рабочего дня. Ежедневные поездки были похожи друг на друга как две капли воды, и время она могла прогнозировать с точностью до минуты. Однако сегодня что-то пошло не так. Уже на подъезде к детскому саду она увидела две милицейские машины. Ближе ее не пропустили, подъездная дорожка была ими перекрыта.

Приказав детям сидеть в машине, Маша подошла к одному из милиционеров, немолодому, с погонами капитана, и спросила, что случилось. Тот обернулся с явно заметным выражением лица в стиле: "Проходите, не толпитесь", но увидев Машино лицо, смягчился, и сказал:

– Какие то психи забрались ночью в детский сад, напали на одну из воспитательниц. Можете ехать домой, сегодня уже они работать не будут. И если по-хорошему, то езжайте вообще домой, не выходите на улицу. Все как с ума сошли, всю ночь вызовы. Пятна на солнце, что ли? У всех психов обострение.

Маша поблагодарила и вернулась к своей машине, чувствуя себя совершенно озадаченной. Можно сейчас отвезти Сашу в школу, но Лику все равно девать некуда, нужно договариваться с няней, вовремя на работу она все равно не успевает. Надо звонить Борису Львовичу. Она извлекла из сумочки мобильный телефон, и набрала своего начальника. Герцман наверняка был уже на работе, он приходил невероятно рано, часа за два до открытия. Немолодой убежденный холостяк, он все свое время проводил в обществе финансовых отчетов, и лишь наедине с ними чувствовал себя по настоящему счастливым. Ответил он сразу:

– Герцман.

– Борис Львович, это Мария Журавлева. У меня возникли некоторые затруднения, и я могу опоздать. Дело в том, что неожиданно закрыли детский сад, причем закрыла милиция, и я не могу…

– Машенька, подождите.
– перебил ее начальник.
– Что там происходит в городе, скажите мне? Уже половина сотрудников позвонила, и все рассказывают какие то странные вещи. Лена Вартанян из операционного зала даже сказала, что у нее в подъезде стреляли, и там полно милиции, и кто-то погиб. И милиция их не выпускает из квартир, пока кого-то не поймает.

– Борис Львович, мне милиционер сказал, что какое-то массовое помешательство у всех психов сегодня началось. Он еще сказал, что… - закончить фразу она не успела, потому что в том месте, где стояли два милицейских "форда", вдруг громко и часто захлопало, раздались отчаянные крики, как будто кто-то от кого-то требовал, чтобы тот ложился.

– Ой!
– крикнула Маша прямо в трубку, и заскочила в машину, поближе к детям.
– Борис Львович, они стреляют в кого-то! Милиция стреляет! У меня же дети в машине, как они могут!

– Машенька, берите детей и немедленно езжайте домой.
– закричал в трубку Герцман.
– Все, к черту, я не открою сегодня филиал. Закрыто по техническим причинам, руководству скажу, что сбой системы. Будем сидеть здесь с охраной. Что же случилось в этом городе?

Маша плюхнулась за руль, включила заднюю передачу, и быстро выехала на дорогу, причем так решительно, что какая-то "девятка" еле увернулась от нее и разразилась отчаянным бибиканьем. Стрельба было смолкла, но вдруг разразилась с новой силой. Маша решила не дожидаться развязки, и рванула домой. По пути она догадалась включить радио, городскую новостную станцию. В эфире шел разговор в прямом эфире, ведущий говорил с кем-то позвонившим по телефону, обладателем старческого голоса: