Эпоха мертвых, Начало. Том 1
Шрифт:
"… - и вы это сами видели?
– Я вижу это прямо сейчас. Они стреляли в этих людей, те падали, а потом снова вставали. Кто-то был ранен.
– Это была милиция?
– Они похожи на ОМОН, такие же пятнистые костюмы у них. А те, в кого стреляли, одеты по-разному, как все.
– Почему милиция в них стреляла?
– Я не знаю, но они не убегали от милиции, наоборот! Те стреляют, а эти идут прямо на них!
– Сколько их было?
– Несколько милиционеров, пять или шесть, и трое тех, убитых. Один милиционер ранен, кажется. Один из нападавших успел его схватить, но я не видел, как он его ранил".
– Мам,
– спросил Саша.
– Я, Сашка, пока сама не пойму. Что-то происходит в городе.
– Это про тех, которые сейчас стреляли, говорили?
– Нет, не похоже…
Маша пультом подняла шлагбаум на въезде во двор, припарковала машину на свое место. Вывела детей, схватила их за руки и быстро повела в дом, в безопасность. Как будто в воздухе уже носилось предчувствие большой беды.
Проезжая через город, я еще в двух местах заметил непонятную суету и присутствие милицейских машин. Кое-где видел людей, собравшихся группками, но для начала рабочего дня людей на улице было маловато. И машин на дороге. Все же город что-то чувствует, замечает. В воздухе повисло как будто предчувствие грозы.
По радио тоже начали говорить о непонятных происшествиях, начавшихся этой ночью, и все больше и больше распространяющихся по городской карте. По слухам, уже первые сообщения о непонятных происшествиях поступили даже из Санкт-Петербурга. Вот что значит всего сорок минут полета. Инфицированный не успел бы даже почувствовать себя плохо, особенно если это была жертва укуса крысы, или что-то в этом духе, без серьезных повреждений. И уже в городе на Неве он бы обратился, и понес разносить эпидемию дальше. Или кто-то успел заразиться в Москве, а в Питере попал под машину. Погиб и воскрес. Надо бежать как можно дальше от Москвы. Чем больше людей, тем в страшнейший кошмар превратится это место вскоре.
Магазин, в который я ехал, находился в переулке возле Проспекта Мира, неподалеку от Института Склифосовского. Во дворе института стояли омоновские автобусы, вокруг них толпились люди в камуфляже. Кто-то бегал по двору с оружием, тащили носилки с лежащим на них телом. Или началось поедание одних трупов другими в морге, или обратившиеся пациенты бросаются на остальных. Одним из немногих верных путей предотвратить эпидемию являлся бы запрет на оказание медицинской помощи укушенным, немедленная их изоляция или даже убийство, но кто сможет так поступить? И больницы вместо того, чтобы служить убежищем, превращаются в источник заразы.
"Уазик" бодро ехал по полупустым улицам, я пару раз вильнул по переулкам и остановился у невзрачного, расположенного в полуподвальном этаже, магазинчика с зарешеченными окнами, на котором висела вывеска "Стрелец". Я припарковал машину, вышел из нее, запер и вошел в магазин. Над дверью блымкнул колокольчик. Я огляделся. Два маленьких зала, тот который слева - на ремонте и закрыт для покупателей. В правом зале все забито всевозможной воинской и охотничей справой, одеждой и обувью, разгрузками, с этим всем вперемешку палатки и резиновые лодки, стойка с радиостанциями и приборами GPS, пневматическое оружие, бинокли и прицелы, в общем - черт ногу сломит, а необходимость скорейшего завершения
За кассой сидела стриженная под мальчика девушка Вика, смотрящая в экран подвешенного под потолок маленького телевизора, сейчас покрашенная в "радикально черный цвет". Когда я с ней познакомился, то даже встречался с ней пару месяцев, хоть дело так и не дошло до постели. Вика - девушка с правилами, и все было вполне невинно. Но потом она ушла от меня к Лехе, а я даже ничуть не обиделся. Все же он мне не только лучший друг, но он еще с ней работал, и был в "Стрельце" и менеджером, и продавцом, и охранником, и оружейным мастером. По крайней мере, они теперь могли проводить вместе больше времени, чем она могла проводить со мной, постоянно пропадающим на работе. И мы все трое оставались друзьями.
Наверное, не так уж я и влюблен был в Вику, чего не скажешь о Лехе. По крайней мере, мы вместе проводили отпуска, почти все выходные в теплое время они обитали у меня на даче, на шашлыках или на рыбалке. И вот однажды Вика пригласила с собой новую подругу, одну очень симпатичную тренершу по дзюдо. Среднего роста, стройную, стриженную под мальчика, русоволосую, со строгими серыми глазами и очень, очень хорошеньким лицом. Тренершу звали Татьяной, она любила поговорить о единоборствах и мотоциклах, и после первого долгого разговора она спокойно и без излишней застенчивости оказалась в моей кровати, где понравилась даже еще больше. Так Татьяна стала "моей девушкой", а в компании нас стало четверо, и мы достигли окончательной гармонии в отношениях.
– Вик, привет.
– поздоровался я, воздев правую руку в римском приветствии "Ave!".
– Ой, Серега! Давно не видели. Леха!
Вика поцеловала меня в щеку, а я поцеловал ее в щеку. Из мастерской вышел Леха - высокий, плечистый, белокожий, с короткими светлыми волосами, как с плаката какой нибудь русской националистической партии. Крепко пожал мне руку и, по своему обыкновению, хлопнул по плечу.
– Какими судьбами?
– Вы там… - я показал большим пальцем себе за плечо, подразумевая мир за стенами магазина "Стрелец".
– Там ничего не заметили? Ничего странного? Необычного?
– В смысле?
– нахмурился Леха. Он вообще загадками говорить не любил.
– Суета. Стрельба местами. Милиция нервная. Людей маловато на улицах. Машин мало. Уже пора пробкам начаться, а улицы полупустые.
– Это да.
– согласился Леха.
– Мы вроде как даже отсюда выстрелы слышали, но так и не поняли, откуда они. Новый путч начинается, что ли? Я даже подумал, что хорошо, что здесь "Сайгу" держу.
– Нет, не путч. На самом деле начинается конец света.
– скромно сказал я.
– Это ты о чем?
Леха посмотрел на меня так, как будто хотел померить мне температуру взглядом. Но не преуспел.
– О том, что там на самом деле.
– сказал я.
– Слушать будете? Рассказываю один раз и только чистую правду. Повторять не буду, некогда.
Леха скрестил мощные ручищи на груди и оперся задницей на прилавок.
– Будем, говори.
В общем, на рассказ у меня ушло минут тридцать. Прерывался я только тогда, когда в магазин заходил посетитель. Но заходили немного, так что рассказывал почти без помех. Обычно даже в будни с утра народу здесь больше.