Эпоха мертвых, Начало. Том 1
Шрифт:
– Здравствуйте, сигнал на вас поступил.
– сказал милиционер.
– Говорят, что человека убили.
Майор показал на труп, лежащий на газоне на противоположной стороне улицы.
– Убили, верно.
– ответил Сергей Сергеевич.
– А с чего вдруг ДПС по вызовам ездит, целый майор, да еще и в одиночку?
– А кому еще ездить?
– пожал тот плечами.
– Вытащили из кабинета и погнали, хоть я на улице служил лет пять назад в последний раз. Знаете, что в городе твориться? Это еще ладно, что меня прислали, могли и вообще никого. По всему городу такое, я сам
– Очень-очень толстую? В той стороне?
– Маша показала в направлении, откуда подъехал милицейский "жигуль".
– Верно, очень толстую, в крови с головы до ног. Она мне прямо под машину пошла. Я сдуру выскочил, проверить, жива ли. А она меня за руку укусила. У вас бинта нет случайно, а то я свою аптечку из машины уже всю извел сегодня. Много раненых, и все с укусами. Что делается, не знаете?
– Я думала, вы нас просветите. По телевизору лишь визит президента в Брюссель освещают, да экономические новости. А перевяжу я вас дома, я на восьмом этаже живу. Здесь бинт уже кончился.
– А у нас кто что говорит.
– вздохнул гаишник.
– Массовое бешенство в городе, люди едят друг друга, каннибализм, вампиры, черт знает что еще. Ночью началось, а сейчас с каждым часом все хуже и хуже. Начальство требует не паниковать. Обещают какие-то меры, но ничего не видно. Говорят, в город ввели Софринскую бригаду внутренних войск, но всю ее бросили на охрану Рублевки. Там действительно все перекрыто теперь.
– Кто же сомневался?
– сказал мужчина.
– У нашей власти основной инстинкт один - самооборона.
– Верно подметили.
– усмехнулся майор.
– У нас знаете какой приказ? Срочно изымать у людей все оружие, какое есть, даже законно приобретенное. Как говорят, "во избежание массовых беспорядков". Мы людей защитить не можем, бегаем с вызова на вызов, но начнем изымать оружие. Фуф, душновато здесь… Или я устал? С вечера на ногах, на минуту еще не присел.
Он снял фуражку с лысеющей головы, вытер лоб рукавом.
– Пойдемте, я вас перевяжу.
Майор пошел следом за Машей. Было видно, что он и вправду не очень хорошо себя чувствует. Мешки под покрасневшими глазами, испарина. Они вместе зашли в лифт, с мелодичным звоном распахнувший перед ними свои двери, Маша ткнула пальцем в кнопку восьмого этажа. Двери тихо закрылись, лифт плавно, в два ускорения, набрал скорость, затем он затормозил, и двери раскрылись.
– Нам сюда. Проходите сразу на кухню, у меня там аптечка.
– Спасибо.
Милиционер, судя по всему, чувствовал себя в квартире Маши немного неловко. Он посмотрел на свою обувь, но Маша поняла его смущение и сказала: "Проходите, проходите!". Он пошел по коридору, увидел детей у телевизора, сказал им: "Привет, бойцы!", и зашел на кухню. Маша помыла руки в ванной, затем пришла следом. Открыла один из висячих шкафов, вытащила оттуда коробку с красным крестом.
– Давайте сюда вашу руку.
– скомандовала она.
– Когда дома дети, всегда запас бинтов и пластырей нужен. У вас дети есть?
– Да, тоже двое, мальчик и девочка.
Милиционер встал со стула, оставив автомат на кухонном столе,
– Нет, вы видите? Ни слова о том, что делается. Только у меня на глазах сегодня трижды стреляли, а по телевизору ни слова.
– Думаю, что скоро заговорят. Вы слышите, что творится?
Милиционер покрутил регулятор громкости на своей радиостанции.
– Вот, слушайте… Люди никуда не успевают, никто не сменился. У нас есть раненые.
Действительно, рация не молчала ни секунды. Среди хрипа и помех Маша слышала обрывочное: "…Применено оружие… "скорую" не надо, труповозка нужна… сосед соседку… кровотечение, срочно "скорую"… мы не успеваем туда, у нас еще здесь…".
– Слышите, что творится?
– кивнул на рацию майор.
– Мы тонем в вызовах, никуда не успеваем, прошлая смена осталась на дежурстве, но в городе с каждой минутой ситуация все хуже.
– Кто это такие?
– спросила его Маша.
– Которые на людей бросаются?
– Я не знаю. Упыри, вурдалаки, как хотите, так и называйте. Но я сам видел уже двоих, которые ели других покойников. Своими глазами, сегодня утром. А сейчас сам застрелил какую-то толстую тетку, которая полезла кусаться. Я бы в другой день ей бы просто подзатыльник дал, но дело в том… Я не верю, что она была живой. Она была мертвой, когда кусалась.
– Что вы имеете в виду?
– чуть ен подскочив на месте, спросила Маша.
– У нее было горло перегрызено.
– с расстановкой ответил собеседник.
– Не надо быть Склифосовским, чтобы понимать, что человек без гортани и сонной артерии не может быть живым. Моих знаний хватает, чтобы понять это. У нее вся кровь давно вытекла, а ее одежда была пропитана ей насквозь, как будто ее искупали. А она бросилась мне под машину, и потом укусила меня.
– И что теперь? Это покойники ожили, или что?
– Как хотите, так и понимайте. А я думаю, что это ожившие мертвяки. Я два часа назад видел, как омоновец такому мертвяку, который доедал свою семью, с расстояния в метр выпустил в грудь весь рожок из автомата, а это тридцать пуль в него угодило, почти пополам перерезало, а тот только покачнулся.
– Но я сама видела, как Сергей Сергеевич застрелил того, на улице.
– Он ему в голову выстрелил, значит. Если в голову, то они сразу умирают, как обычные люди. Ребята в дежурке сказали, что видели одного, которого в метро поездом располовинило, так верхняя часть на руках ползла вдоль платформы и пыталась кусаться. Потом ему в голову стрельнули, и он сразу затих.