Эпоха мертвых. Дилогия
Шрифт:
Виктор и Семен едва поспевали за Хельмутом, так быстро тот вел дребезжащий пассат. Они ни разу не посигналили нам, не попросили остановиться и посовещаться. Похоже, уверились в том, что предводитель попался надежный, коль скоро его не терзают даже малейшие сомнения в выборе пути.
Все сидели на взводе, даже Берта, и разговор не клеился. Впрочем, в неловкой тишине мы пробыли недолго — вскоре всем стало ясно, что нам не уйти от пробирающего до дрожи кошмара. Эх, предупреждали ведь меня, да не допетрил, о чем толковал незнакомец, искал скрытый смысл, а он, выходит, напрямую и сказал — вот-вот стемнеет. Но ведь мы и так торопимся, как можем!
С замиранием сердца горстка побитых и потрепанных людей, прижавшись физиями к стеклам трех автомобилей, неотрывно наблюдала, как на них накатывает невиданной высоты и мощи волна нездешнего цунами. Неотвратимая волна, убежать от которой не представлялось возможной даже на скорости сто семьдесят километров в час, когда пассат Хельмута начинал побрякивать и кряхтеть, грозя рассыпаться на части.
Мы попались, когда позади остался Нюрнберг, а с австрийской границей нас разделяло не больше ста километров. И это при том, что мы уже добрый час выжимали из машин всю доступную мощность, то судорожно вглядываясь вдаль в поиске возможных препятствий, то смотря назад, на все более близкую угрозу. Водители рисковали, порой проносясь во весь опор по загроможденным другими машинами или какими-то обломками участкам, выбирая для прорыва узкие и неровные коридоры. Видимо, даже смерть от переломов и разрывов пугала не так сильно, как ступающее по пятам неизведанное.
Бедная Берта, натерпевшаяся за последние дни столько страху, сколько не было за все предыдущие годы, в очередной раз жалобно и очень тонко заскулила. Кажется, она даже положила широкие лапы на глаза — то ли инстинктивно пытаясь укрыться, то ли еще по какой причине, а то ли мне и вовсе показалось, потому как внимание мое было приковано к другому. Волна нависла над нами, откусив все, что находилось позади. Я ожидал тяжелого удара или убивающего холода, вымораживающего все внутри, но получилось иначе.
Вообще, я тогда удивился. Темнота вроде бы еще не подступила совсем вплотную, хоть и здорово приблизилась, нависла чуть сверху, грозя в любой момент заглотить три крохотные машинки, тщетно удирающие вот уже битый час. Но мир вокруг стал меняться, и очень быстро, еще до соприкосновения.
Все начало терять цвет, блекнуть. Как я уже говорил, день распогодился, в безоблачном небе главенствовало солнце, а с обеих сторон дороги тянулись то опрятные, ухоженные пряничные городки, то словно по линейке расчерченные ровные квадраты полей, ласкающие глаз своей сочной зеленью. Ровными они казались даже отсюда, из машины, а не только из иллюминатора самолета.
Так вот, все это великолепие стало выцветать на глазах, превращаясь в изображение допотопного телевизора, подергивающееся мелкой рябью и лишенное всяческих красок. Из голубого небо сделалось стальным, солнце стало перламутровым, дорога впереди немного потемнела, а деревья, кусты и траву будто густо посыпали пеплом.
Взяв себя в руки и прикрыв глаза, мне удалось заставить страх немного отступить. Стараясь мыслить спокойно, я не сомневался, что сама темнота смертельной опасности в себе не таит, иначе к чему все эти пророческие сны, вся эта интрига и налет дешевой мистики. Да и отведенный нам срок оставался далек от своего истечения. Следовательно, не нужно поддаваться панике, все, что от нас требуется — продолжать путь, игнорируя преграды, даже такие большие.
Нам везло в том, что на дороге очень долго не приключалось ничего, что заставило бы нас отступить,
Один раз пришлось попотеть, когда пассат уперся в опущенный шлагбаум. Начинался платный участок автострады, и возле каждой оранжевой будки имелось по аккуратному шлагбауму. Берешь из автомата чек и проезжаешь, ничего сложного, но только не после конца света.
Пришлось нам с Бастианом выбегать на улицу, где, к слову, все же заметно похолодало. Тьма почти полностью сомкнулась над нами, и ее студеное дыхание ощущалось даже в машине — там пришлось включить подачу теплого воздуха и фары, почти бесполезные.
Жаль, что здесь не было системы типа free flow, когда оплата проезда осуществлялась без всяких заграждений, но, на счастье, сам шлагбаум оказался фактически бутафорским, легким и совершенно непрочным. Отогнуть его оказалось несложно и, когда из форда показался было Семен с намерением помочь, я жестом осадил его, велев возвращаться за руль. Путь свободен. Можно было вообще не терять времени и идти на таран, но кто ж знал!
Наконец, настал тот момент, когда все провалилось в бездонную и совершенно непроницаемую черноту. Случилось это уже в Австрии, неподалеку от Линца, причем без какого-то плавного перехода. Просто резко опустили со всех сторон толстенные черные занавески, отгородившие нас от мира.
Странное чувство, зрение нам как будто почти отключили, сузили до узкой и короткой полосы асфальта, с боем вырываемой лампами фар у тьмы. Но стоило посмотреть, например, вбок, и все, казалось, что сходишь с ума.
У меня было такое же чувство, когда я ходил на какую-то забавную выставку оптических иллюзий. Нас запускали парами в небольшой лабиринт, где было совершенно темно и оставалось лишь идти вперед, касаясь стен. Темнота быстро начинала играть злые шутки со спятившим разумом, а одним осязанием, как я для себя усвоил, сыт не будешь. По крайней мере, для обострения остальных органов чувств, как у слепых, явно необходимо много времени.
Самое жуткое, что я тогда испытал, так это ложное ощущение приближения потолка. Меня переполняла уверенность в том, что он опускается все ниже, и я сначала шел, склонив голову, затем весь скрючился, а выползал из аттракциона чуть не на четвереньках, боясь, что меня вот-вот «прижмет» к полу ловушка, достойная самых страшных лабиринтов египетских пирамид. Потом нетерпеливо открыл дверь, обрамленную тонкой полоской вожделенного света, и оглянулся. Разумеется, потолок остался на своем месте, то есть на высоте около двух с половиной метров, а сам аттракцион, даром что изнутри казался зловещим подземельем, на деле оказался чем-то вроде деревянной коробки четыре на четыре метра.
Сейчас ощущения возникли донельзя похожие. Окружающая чернота вызывала непреодолимый приступ клаустрофобии. Казалось, что мы провалились в какую-то глубокую шахту, и ее стены неуклонно сжимаются, грозясь раздавить нас в безжалостных механических тисках. Прямо как в той сцене в Звездных Войнах, с одной лишь разницей — у Хана, Люка и их спутницы с интересной прической света имелось в достатке, а нам такая роскошь и не снилась.
Я не сдержался и включил свет в машине, чтобы видеть попутчиков. Подействовало, Хельмут одобрительно кивнул, не отрывая красных прищуренных глаз от дороги.