Эпоха мертвых. Москва
Шрифт:
Никого больше? Снова выглянул за дверь – точно, никого. Надо только этого от двери оттащить. Тут мне уже Леха помог, прикрыл, пока я руками в перчатках старался ухватить труп за ботинки – больше всего боялся к его коже прикоснуться, прямо до дрожи зябкой от отвращения. Заскользило тело по ламинату легко, а затем мы начали двигать шкафы, заваливая дверь изнутри. К удаче нашей, казалось бы совсем отвернувшейся от нас в это утро, здесь дверь поставили не так, как на нижних этажах, – эта внутрь открывалась, и поставленные с перекосом железные шкафы заблокировали ее сразу
Удары по сооруженной нами баррикаде продолжали доноситься снизу, их через окно было слышно хорошо, но Большой с Викой отнеслись к ним спокойно, видать, угрозы все еще не было. Подали рюкзаки поочередно, и мы втащили их в нашу каморку веревочной петлей, затем к нам полезла Вика, причем лезла уже нормально, со страховкой – репшнуром, завязанным по всем правилам скалолазной науки, а мы постепенно выбирали слабину. Она добралась до этажа внизу, ловко по подоконнику перескочила на следующую лестницу, и вскоре Леха за руку втащил ее к нам.
Большой тоже добрался без проблем, и следом за ним втащили лестницу на веревке. Я снова бросил взгляд на крышу дома напротив, до которой всего несколько метров было – дом был копией того, по которому карабкались мы. Не уверен, что «клюв» найдет за что зацепиться, может заскользить, если лесенка расшатается. Надо будет ее держать, причем так, чтобы еще обратный уклон ей не придать – нужна возможность освободить хотя бы одну руку для оружия, случись чего.
Думали недолго – вытащили ее наружу, зацепили – вроде не скользит, по крайней мере. Леха изо всей силы натянул веревку, а Большой, напротив, уперся руками в нижнюю ступеньку, чуть отжимая ее от стены, вместе со мной, потому что полез, разумеется, я, хоть и страшно было – как-то все ненадежно выглядело.
К радости моей и неимоверному облегчению, крыша оказалась пустой. Грязной, пыльной, продуваемой ветром, но – пустой. Совсем. А в трех метрах от лесенки какая-то железяка торчала, за которую очень удачно удалось зацепить веревку, закрепившую лесенку, для вящей надежности.
Последний рывок занял минут десять – пока рюкзаки, пока страховку на каждом закрепили, пока я сам себя, как страхующий, «закрепил на местности» – время на все ушло. И Аня начала снова вопросы задавать, умаялись они там молчанием:
– Серый, ну что у вас, а?
– Почти на крыше, не отвлекай, – буркнул я. – А вообще, лучше связь с ОМОНом установите, поболтайте насчет помощи.
– Ты нас за кого принимаешь? – чуть возмутилась она. – Как вы со связи пропали, мы сразу с ними связались.
– И что? – задал я самый важный на настоящий момент вопрос.
– Рожу они скривили, но обещали подогнать броню, ждут только отмашки и подтверждения маршрута.
– Тогда еще чуток пусть подождут, нам тут осмотреться надо, – ответил я. – Надо, чтобы мы их ждали, а не они нас, а то мертвечины набежит.
Куда ломиться, я уже заранее прикинул – к углу Неглинки и Кузнецкого Моста, к трехэтажному дому, в котором трактир «Елки-Палки» разместился. Но туда еще добраться надо, так что лучше подождать с отмашкой. А вообще омоновцам спасибо,
Когда вторая лестница была затащена на крышу, вздоха облегчения сдержать не смог. Тут нас уже так просто не возьмешь – выходов сюда мало, да их еще и знать надо, это не для гнилых зомбячьих мозгов. Да и заперты такие выходы чаще всего, так что пока мы в безопасности.
– Куда дальше? – спросил я, ни к кому конкретно не адресовываясь.
– А что, выбор есть? – спросил Леха.
– Можно на крышу библиотеки забраться и оттуда на «Елки-Палки» спуститься, а можно по большому кругу идти, по часовой стрелке, – прикинул я варианты.
– Через библиотеку надо, – сказала Вика. – Там тупик, если мертвяки снизу заметят, куда мы движемся, то не сообразят снаружи весь квартал обойти. А если пойдем по кругу, то всех за собой поведем, как крыс дудочкой. И чего тогда на крышу лезть было?
– Верно мыслит, – поддержал ее Большой, натягивая рюкзак.
– Согласен, – сказал Леха.
– Ну раз все здесь такие согласные, то так и пойдем, – согласился я, прикинув, что длины лестниц нам должно хватить, чтобы туда забраться. – Давайте, веревки снимаем с лестниц, рюкзаки на горбы – и вперед.
Через пару минут мы уже тронулись, осторожно, оглядываясь и стараясь не шуметь. Чем меньше вероятность того, что нас заметят, – тем лучше для нас, тем проще к нам будет прорваться, потому что в переулок между домами, боюсь, и бронетранспортеру уже не прорваться – завязнет. А если прорвется, то на него через секунду целая куча мертвяков заберется, какая уж тут погрузка. И не отстреляешься от них – слишком много, не успеешь просто.
Тут крыша бетонная, покрыта рубероидом, так что пока шума никакого, те же мертвяки в проулке сильней шумят, там какое-то мычание и возня, топот и шум. А вот когда заберемся на библиотеку – скрытности конец, потому как кровельная жесть имеет дурную особенность громыхать как барабан, как бы ты тихо по ней двигаться ни пытался. Это я еще с детских времен помню, довелось по крышам полазить, любил это дело.
– Это что? – вдруг спросил Большой, показывая пальцем куда-то налево.
Мы уже подбежали к зданию Технической библиотеки и собирались устанавливать лестницу, когда он это спросил.
– Что? – не понял я сначала, куда он показывает.
– Крыша напротив, за чердачным окном, мансардой, или как оно все называется? Будка такая.
– Твою мать! – сказал я с чувством, причем чрезвычайно искренним. – Это морф.
При этом руки у меня сами схватились за висящий на груди дробовик, а где-то в душе начала зарождаться тягучая и мрачная тоска. Только морфа нам еще и не хватало сейчас для полного счастья, а то, что следит он именно за нами, никаких сомнений не вызывает. И толково следит, сволочь, прячется. Даже стрелять отсюда без толку, ни хрена не попадем, только иногда высовывает свою перекошенную белесую харю и сразу прячет.