Эпоха мертвых. Прорыв
Шрифт:
Поначалу дорога у нас под колесами была асфальтовая, но разбитая до невозможности, трясло на ней беспощадно. Поэтому, когда мы нашли съезд на проселок и свернули на мягкую грунтовку, ощущение было такое, что как будто в рай въехали. Наступила почти что тишина, нарушаемая фырчанием мотора.
Напряжение, которое царило с утра, понемногу ослабло. По крайней мере, мы стали просто разговаривать, а не только по делу фразами перекидываться. Я понемногу начал прикидывать, где мы остановимся на ночлег. Хотелось бы это сделать где-нибудь подальше от основных трасс. Например, проселок, по которому
В конце концов этот путь вывел нас к узенькому и неровному шоссе. Выбрались на него, но вскоре заметили еще один съезд в нужном нам направлении. Я снова посмотрел в карту – да, есть деревни, значит, есть и дорога или, по крайней мере, обозначенное направление. А уж наши машины проедут по любому направлению, в этом не сомневайтесь.
Съезд на противоположную сторону шоссе нашелся через пару минут, достаточно накатанный, чтобы считаться дорогой, но недостаточно для того, чтобы полагать дорогу оживленной. Именно то, что нам и надо.
Затем была одна непредвиденная остановка по уважаемой причине. Как говорится, «мальчики – налево, девочки – направо». Этому ответственному делу предшествовал не менее ответственный инструктаж, хоть и краткий – раньше мы это уже проходили. В быстрой речи я перво-наперво наложил запрет на любые перемещения поодиночке. Даже поход в туалет должен осуществляться попарно, с выставлением боевого охранения. Например, если я сижу в кустиках с напряженным лицом и думаю о вечном, то с крайне уязвимого для любого врага в этот момент тыла меня должен охранять Леха, засевший поодаль в секрет. После того как я свои дела полагаю завершенными, я могу оказать Лехе аналогичную услугу, выставив боевое охранение его задницы. Любой другой способ «отправлять естественные надобности», как это называется в Уставе гарнизонной и караульной службы, находится под запретом до прибытия в место, объявленное мной безопасным. Поэтому система «Гадим на природе» стала сугубо парной, как в дайвинге – Buddy System.
В общем, сбегали, загрузились в машины, поехали дальше. Днем остановились на еще один быстрый привал, но обеденные пикники я запретил, светлое время суток надо использовать по максимуму. И к тому времени, когда я решил, что надо начинать подбирать место для привала ночного, мы как раз добрались до границы Московской и Владимирской области, обогнув по внешнему кольцу все более или менее крупные города, такие, как Сергиев Посад. Была идея сунуться за гостеприимством южнее, к Ногинску и окрестностям, где до сих пор было множество людских анклавов под защитой многочисленных в этих местах военных, но я такую идею сразу отмел. Если дадут ночлег, то начнут расспрашивать, а болтать не хотелось, и вообще…
Объект, который словно специально напрашивался на место ночлега, увидели примерно через час. Прямо посреди поля за полуразрушенным бетонным забором виднелись два вытянутых здания с воротами в торце. Ферма, причем явно заброшенная давным-давно, от запаха навоза и всего такого прочего и следов не должно остаться. А ворота большие, можно въехать на машине прямо внутрь, и со стороны не видно будет нашего лагеря.
– Давай
Колея до поваленных ворот вела уже едва заметная, почти заросшая, машина на ней раскачивалась, как лодка в зыбь, стебли прошлогодней травы хлестали по бамперу. Не доезжая метров пятидесяти, встали.
– Шмель, не глуши. Леха, проверим. Большой, прикрываешь с пулеметом, – быстро раздал я указания, выпрыгивая на дорогу.
Две другие машины остановились поодаль, у съезда с дороги. Правильно действуют.
– Давай прогуляемся, – пробормотал я, включая фонарь на «сто пятом».
Гулять долго не пришлось – запах мертвечины почувствовали почти от ворот и сразу замерли как вкопанные.
– Чуешь? – спросил Леха, потянув носом воздух и настороженно оглядываясь.
– Ага, – ответил я, направляя острый луч фонаря в темноту за распахнутыми воротами. – По-любому нам делать здесь нечего, если даже мертвяков нет, то дохлятиной воняет. Не нюхать же до утра.
– Я тоже так думаю, – с готовностью поддержал он меня. – Давай лучше еще что-то поищем.
– Соображаешь, – кивнул я, давая задний ход.
В луче фонаря мелькнуло что-то движущееся, закрытое подгнившими досками полуразваленного загона, и я крикнул Большому:
– Движение видишь за досками? Дай туда пару раз.
– Движения не вижу, но дать – дам, – ответил он.
ПКМ прогрохотал очередью патронов на десять, выбив тучи пыли и щепок из ветхого дерева и явно кого-то спугнув. Что-то быстро метнулось от нас в дальний край здания, и Большой это движение засек, выпустив вслед еще одну очередь. А мы между тем уже грузились в машину.
– Шмель, давай на фиг ходу отсюда. Нечего здесь ловить.
«Уазик» решительно рванул с места, развернулся прямо по траве, давя сухие стебли, и поехал обратно к дороге, к ожидавшей нас колонне. В битву мы не рвемся, у нас другие дела.
Сергей Крамцов
6 мая, пятница, утро
Вчера с вечера костерок разожгли, поставили на таганок котелок с водой для чая. Пусть хоть что-то горячее за день в брюхо упадет, а то в пути все больше бутербродами обходились. После неудачной попытки пристроиться на ночлег на заброшенной ферме ехали еще не меньше часа, пожалуй. Когда почти стемнело, нашли пустующие пакгаузы возле какой-то железной дороги, выглядящей давно и совершенно заброшенной. Там было абсолютно, идеально пусто, как в кармане у нищего, но при этом строения были вполне капитальными и даже шифер на крышах оставался почти целым, хоть и не везде. Под одной такой дырой в потолке костерок и разожгли.
Машины удалось упрятать между близко стоящих складов, разве что фишку организовать на крыше не получилось, слишком велик был риск ее продавить и полететь вниз, но потом решили ограничиться наблюдением в окошки. Вокруг одни поля, не должны на нас ночью большими силами люди нападать, а вот всяких мертвяков с морфами как раз лучше встречать за стеной. Надежней. И разбудить всех будет просто, благо легли здесь же, вповалку, расстелив матрасики прямо на бетонном щербатом полу и завернувшись в спальники.