Эпоха мобильных телефонов
Шрифт:
– Рита, ты сама завела разговор о том, что хочешь помочь Лариковой, – поддержал Гошу шеф. – Но я считаю, что она могла убить Кораблеву.
– Сан Сергеич, я видела, как Елена на труп Кораблевой среагировала. Сухарев предложил ей подойти, опознать, а она в обморок упала. И потом, когда я слушала ее разговор с Перегудиным, Елена четко сказала, что не убивала Кораблеву, что вообще покойников боится.
Баринов немного подождал, не добавлю ли я еще что-нибудь, потом уточнил:
– Это все?
– Наверное… Да, все.
– Хорошо. Таким
– Машина Кораблевой? Это серые «жигули», что у крыльца стояли?
– Именно они. Значит, у Сухарева – отпечатки пальцев, телефон, машина. А что у тебя? Насколько я понимаю, у тебя только один аргумент – Ларикова не производит впечатления убийцы и в разговоре с любовником заявила, что боится покойников.
– Прежде всего, она заявила, что не убивала! – горячо возразила я.
– А кто убил?
– Сан Сергеич, я не знаю, но это могло быть случайное убийство! Зашел к Кораблеву какой-нибудь из его дружков-алкашей и убил с целью ограбления. Может такое быть?
– Может. Только потом он должен был сесть в «жигули» Кораблевой, поехать на дачу к Перегудину, оставить машину там вместе с сотовым телефоном и тихо испариться. Это я еще держу за скобками отпечатки Лариковой. Еще какие-нибудь версии есть?
– Любовник Кораблевой. Может, она ему надоела, может, он давно планировал от нее избавиться? А вчера подвернулась возможность, и он воспользовался.
– Отпечатки пальцев, телефон, машина, – ровным голосом повторил шеф. – Сумеешь объяснить?
– Нет, – вынуждена была признать я. – Сейчас не могу. Сначала мне надо поговорить с Лариковой. Вы можете устроить мне свидание с ней?
Гоша издал сдавленный стон, а Ниночка хихикнула. Почему-то мне показалось, что теперь она на моей стороне. Шеф разглядывал меня молча.
– То есть ты решила заняться делом Лариковой самостоятельно? – наконец спросил он.
– Конечно нет. – Я прижала руки к груди и тут же опустила их, спрятала за спину. Чего «наше все» не потерпит от своих сотрудников, ни при каких условиях, – это мелодрамы. – Сан Сергеич, я прекрасно понимаю, что для самостоятельной работы у меня нет ни опыта, ни возможностей. Я сразу сказала Лариковой, что одна на нее работать не буду, что ей придется иметь дело с «Шиповником». Но я уверена, что Ларикова не убивала… почти уверена. И сейчас я прошу только об одном: дайте мне возможность поговорить с ней. И если Елена сумеет ответить на вопросы, тогда я попробую убедить вас взяться за ее дело.
– Ты скажи другое, – снова не выдержал Гошка. – Ты скажи, зачем нам это надо?
– Она заплатит, – быстро ответила я. – И потом, справедливость. Ты сам знаешь, если Сухарев Елену с Перегудиным арестовал, он других убийц искать не будет. А мы найдем.
– Во
– Не передергивай, ничего такого я в виду не имела. Просто… ну, находили мы других убийц, почему нам этого не найти? Заработаем опять же, – напомнила я. Если что и способно склонить Гошку поддержать меня, так это упоминание о гонораре. – Ради того, чтобы от тюрьмы избавиться, она ничего не пожалеет. И вообще, я говорю только о том, чтобы попробовать разобраться! Что мы теряем, если я поговорю с Лариковой?
– Ты теряешь время, которое тебе нужно для составления отчета, – объяснил мне шеф со странной улыбкой. – Кроме того, если мы возьмемся за это дело, то будем обязаны Сухареву.
Этот момент как-то ускользнул от моего внимания. Я неуверенно предложила:
– Может, сказать ему, что вы против, что только я заинтересована? Тогда и в долгу у него буду только я.
Ниночка снова хихикнула в своем уголке, и Баринов строго на нее посмотрел. Потом взял телефонную трубку:
– Хорошо, попробуй. Я поговорю с Сухаревым.
Он набрал номер, и я затаила дыхание. Согласие шефа было необходимо, но теперь все зависело от того, как отнесется к моей просьбе Евгений Васильевич.
– Женя? Добрый день. – Баринов нажал кнопку громкой связи. – Слушай, моя Рита к тебе просится, хочет пройти небольшую стажировку.
– Рощина? Все не может поверить, что Кораблеву убила Ларикова?
– Вы это уже обсуждали? – Теперь шеф бросил укоризненный взгляд на меня. – И что ты по этому поводу думаешь?
– Бабья блажь, что тут еще можно думать, – проворчал Гошка.
Не знаю, услышал ли его Сухарев, но даже если услышал, то никак не отреагировал.
– Что Рощина хочет? – уточнил он.
– Поговорить с Лариковой.
– Хм. – Сухарев помолчал, потом повторил: – Хм.
– Ты ее уже допрашивал? – спросил шеф, не дождавшись более внятного ответа.
– Да.
– Может, хоть протокол дашь посмотреть?
– Бессмысленно. Она ничего не сказала. Вообще ничего. Молчит.
– А Перегудин? Тоже молчит?
– Нет, Перегудин как раз говорит, только успевай записывать. Но он участвовал исключительно в похищении, Кораблеву, по его словам, даже не видел ни разу – ни живой, ни мертвой. Вы слышите меня, Рита?
– Да. – Я зачем-то встала со стула. – Евгений Васильевич, дайте мне поговорить с Лариковой. Вы ведь ничего не теряете.
– Хм.
Сухарев снова замолчал. Секунд через пятнадцать Баринов окликнул его:
– Женя?
– Час назад Ларикова попросилась на допрос, – заговорил Сухарев, будто и не прерывал разговора. – Но она настаивает, чтобы на допросе присутствовала Маргарита Рощина, как представитель ее интересов. Я не собирался ей потакать, но раз уж все так складывается… Хорошо, я согласен.