Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти
Шрифт:
С момента триумфа массового производства в компании Форда и на протяжении последующих десятилетий сотни исследователей, бизнесменов, инженеров, журналистов и ученых будут тщательно анализировать обстоятельства его изобретения и развития и их последствия [122] . Прошло еще несколько десятилетий, но ученые продолжают много писать о Форде, человеке и компании [123] . GM также был объектом пристального внимания. Он стал местом полевых исследований Питера Друкера для его ключевой книги «Концепция корпорации» (1946), которая кодифицировала практики организации бизнеса XX века и принесла Друкеру репутацию управленческого гуру. В дополнение к многочисленным научным и аналитическим работам по этим двум фирмам их собственные руководители с энтузиазмом делились своими открытиями и методами. Генри Форд и его генеральный директор Джеймс Кузенс, а также Альфред Слоан и его менеджер по маркетингу, Генри «Бак» Уивер, размышляли, теоретизировали и пропагандировали свои достижения, отводя им определенное место в эволюционной драме американского капитализма [124] .
122
См.
123
См.: Reinhard Bendix, Work and Authority in Industry: Ideologies of Management in the Course of Industrialization (Berkeley: University of California Press, 1974).
124
David Farber, Sloan Rules: Alfred P. Sloan and the Triumph of General Motors (Chicago: University of Chicago Press, 2005); Henry Ford, My Life and Work (Garden City, NY: Ayer, 1922); Генри Форд, Моя жизнь, мои достижения (Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2014).
Google печально известен своей скрытностью, и трудно было бы представить себе нового Друкера, свободно бродящего по территории и строчащего в коридорах свои заметки. Его руководители тщательно выстраивают свое цифровое евангелие в книгах и блогах, но его деятельность труднодоступна для сторонних исследователей или журналистов [125] . В 2016 году в судебном иске, возбужденном против компании одним из ее менеджеров, утверждалось о существовании программы внутреннего шпионажа, в соответствии с требованиями которой сотрудники должны были выявлять коллег, нарушающих заключенное ими с компанией соглашение о конфиденциальности – широкий запрет на разглашение какой-либо информации о компании кому-либо [126] . Самое близкое к современному Баку Уиверу или Джеймсу Кузенсу, кодифицирующему методы и цели Google, – это многолетний главный экономист компании Хэл Вэриан, который способствует делу понимания своими научными статьями на разного рода важные темы. Вэриана называли «Адамом Смитом гуглономики» и «крестным отцом» его рекламной модели [127] . Именно в работах Вэриана мы находим разбросанные «по секрету всему свету» важные ключи к логике надзорного капитализма и его притязаниям на власть.
125
Chris Jay Hoofnagle, “Beyond Google and Evil: How Policy-Makers, Journalists, and Consumers Should Talk Differently About Google and Privacy,” First Monday, April 6, 2009.
126
Reed Albergotti et al., “Employee Lawsuit Accuses Google of ‘Spying Program,’” Information, December 20, 2016, https://www.theinformation.com/employee-lawsuit-accuses-google-of-spying-program.
127
См.: Steven Levy, In the Plex: How Google Thinks, Works, and Shapes Our Lives (New York: Simon & Schuster, 2011), 116; Hal R. Varian, “Biography of Hal R. Varian,” UC Berkeley School of Information Management & Systems, October 3, 2017,“Economics According to Google,” Wall Street Journal, July 19, 2007,Steven Levy, “Secret of Googlenomics: Data-Fueled Recipe Brews Profitability,” Wired, May 22, 2009,Hal R. Varian, “Beyond Big Data,” Business Economics 49, no. 1 (2014): 27–31. Хотя Хэл Вэриан не отвечает в Google за принятие решений, имеется немало общедоступных данных, свидетельствующих о том, что именно он помог руководству Google понять работу и последствия собственной коммерческой логики компании, развивая и совершенствуя ее. Я сравниваю находки Вэриана с находками Джеймса Кузенса в Ford. Кузенс был инвестором и бизнесменом – позже он станет американским сенатором – и занимал должность генерального директора в Ford. Он помог привести Ford к его впечатляющим успехам, имея ясное понимание новой логики массового производства и ее экономического значения. Он не был ни теоретиком, ни плодовитым автором, как Вэриан, но его переписка и статьи отмечены необычайной прозорливостью и остаются важнейшим источником информации для всех, кто изучает массовое производство. Прежде чем стать главным экономистом Google в 2007 г., Вэриан несколько лет проработал там консультантом. В своем биографическом материале он упоминает, что «с 2002 г. был связан со многими аспектами деятельности компании, включая разработку аукционов, эконометрический анализ, финансы, корпоративную стратегию и публичную политику». Когда в 2007 г. газета Wall Street Journal сообщила о новой должности Вэриана в Google, она отметила, что эта позиция подразумевает создание «команды экономистов, статистиков и аналитиков, которые будут помогать компании в „маркетинге, работе с персоналом, в стратегии, в политических вопросах“». В своей книге о Google Стивен Леви цитирует Эрика Шмидта, размышляющего о том, как фирма научилась использовать свою новую «экономику кликов»: «У нас есть Хэл Вэриан и у нас есть физики». Согласно статье Леви, посвященной «гуглономике», приводятся слова Шмидта о том, что именно проделанный Вэрианом ранний анализ рекламных аукционов фирмы и привел к моменту озарения, прояснившему истинную природу бизнеса Google: «Неожиданно мы поняли, что занимаемся аукционным бизнесом». В работе, на которую я ссылаюсь здесь, Вэриан часто иллюстрирует свои аргументы примерами из Google. При этом он то и дело говорит в первом лице, множественном числе, например: «Наши собственные эксперименты принесли Google такой успех, что мы сделали их доступными для наших рекламодателей и издателей в рамках двух программ». Поэтому кажется справедливым предположить, что взгляды Вэриана могут послужить важным источником для понимания предпосылок и целей, определяющих эту новую форму рынка.
В двух удивительных научных статьях Вэриан исследовал тему «опосредованных компьютером трансакций» и их решающего влияния на современную экономику [128] . Обе работы написаны простым, приземленным языком, но небрежная скромность Вэриана контрастирует с его часто поразительными заявлениями: «Сегодня компьютер находится в сердцевине практически каждой трансакции <…>
128
Hal R. Varian, “Computer Mediated Transactions,” American Economic Review 100, no. 2 (2010): 1–10; Varian, “Beyond Big Data”. Первая статья, вышедшая в 2010 г., представляет собой текст лекции Вэриана в память Ричарда Т. Эли. Вторая статья, как и лекция, посвящена опосредованным компьютерами трансакциям и во многом пересекается с материалом, содержащимся в лекции.
129
Varian, “Beyond Big Data,” 27.
Замечания Вэриана относительно этих новых «видов использования» оказываются неожиданно ценным пособием по странной логике надзорного капитализма, разделению знания, которое он формирует, и характеру информационной цивилизации, к которой он ведет. В ходе нашего исследования основ надзорного капитализма мы время от времени будем возвращаться к наблюдениям Вэриана и пытаться «разобрать устройство» его утверждений, чтобы лучше постичь мировоззрение и методы надзорного капитализма изнутри, его собственными глазами. «Когда все говорят о больших данных, – пишет Вэриан, – то, они говорят про извлечение и анализ этих данных». «Данные» – это сырье, необходимое надзорному капитализму для его новых производственных процессов. «Извлечение» касается социальных отношений и материальной инфраструктуры, с помощью которых фирма заявляет о своих правах на это сырье, чтобы достичь эффекта масштаба в своей деятельности по поставке этого сырья.
«Анализ» относится к комплексу узкоспециализированных вычислительных систем, которые я обычно буду называть в этих главах «машинным интеллектом». Мне нравится этот общий термин, потому что он приучает нас видеть за деревьями лес, помогая перевести внимание с технологии на ее цели. Но, пользуясь этой фразой, я также следую примеру Google. Компания заявляет, что находится «на переднем крае инноваций в области машинного интеллекта», термин, в который она включает, наряду с «классическим» производством по заданному алгоритму, машинное обучение, а также множественные вычислительные операции, которые часто называют другими словами, такими как «прогнозная аналитика» или «искусственный интеллект». Среди этих операций Google называет свою работу по языковому переводу, распознаванию речи, обработке изображений, ранжированию, статистическому моделированию и прогнозированию:
При выполнении всех этих и многих других задач мы собираем большие объемы прямой или косвенной информации, касающейся интересующих нас взаимосвязей, применяя алгоритмы обучения для их понимания и обобщения [130] .
Эта работа машинного интеллекта превращает сырье в высокодоходные продукты фирмы – алгоритмы, предназначенные для прогнозирования поведения ее пользователей. Непроницаемость извне и эксклюзивность этих методов и операций – это ров, который окружает замок и обеспечивает его внутреннее функционирование.
130
“Machine Intelligence,” Research at Google, 2018, https://web.archive.org/web/20180427114330/https://research.google.com/pubs/MachineIntelligence.html.
Изобретение Google таргетированной рекламы открыло путь к финансовому успеху, но также заложило краеугольный камень более важной тенденции: изобретения и совершенствования надзорного капитализма. Его бизнес характеризуется как рекламная модель, и было много написано о методах автоматизированного аукциона Google и других аспектах его изобретений в области интернет-рекламы. Учитывая объем сказанного на эту тему, эти явления даже слишком хорошо описаны и одновременно недостаточно осмыслены теоретически. Наша цель в этой и последующих главах части I состоит в том, чтобы выявить «законы движения», которые определяют конкуренцию в сфере надзора, и для этого мы начинаем со свежего взгляда на исходную точку, когда были впервые обнаружены основополагающие механизмы надзорного капитализма.
Прежде чем мы начнем, я хочу сказать несколько слов о терминологии. Всякое столкновение с беспрецедентным требует нового языка, и, когда существующий язык не может охватить новое явление, я ввожу новые термины. Иногда, однако, я беру знакомые слова и намеренно использую их по-новому, потому что хочу подчеркнуть определенную преемственность в функционировании какого-то элемента или процесса. Так обстоит дело с «законами движения», под которыми обычно подразумеваются ньютоновские законы инерции, силы и закон равенства действия и противодействия.
За прошедшие годы историки приняли этот термин для описания «законов» промышленного капитализма. Например, экономический историк Эллен Мейксинс Вуд подробно описывает возникновение капитализма, показывая, как менялись отношения между английскими землевладельцами и крестьянами-арендаторами, когда собственники стали отдавать предпочтение производительности, а не принуждению:
Эта новая историческая динамика позволяет говорить об «аграрном капитализме» в Англии раннего Нового времени, социальной форме со своими особыми «законами движения», которые в конечном итоге породят капитализм в его зрелой, индустриальной форме [131] .
131
Ellen Meiksins Wood, The Origin of Capitalism: A Longer View (London: Verso, 2002), 125.
Вуд описывает, как впоследствии эти новые «законы движения» проявили себя в промышленном производстве:
Критическим фактором в отделении капитализма от всех других форм «коммерческого общества» было развитие определенных социальных отношений собственности, которые порождали рыночные императивы и капиталистические «законы движения» <…> с капитализмом связаны конкурентоспособное производство и максимизация прибыли, необходимость реинвестировать излишки и неустанная забота о повышении производительности труда <…> Эти «законы движения» потребовали глубочайших социальных преобразований и потрясений, чтобы прийти в действие. Они требовали преобразования метаболизма между человеком и природой, в том, как обеспечиваются важнейшие жизненные потребности [132] .
132
Wood, The Origin of Capitalism, 76, 93.