Эпоха Опустошителя. Том I
Шрифт:
— Разузнай о нём все подробности. Не заставляй повторять дважды…
Терра.
Тарция.
Некоторое время назад…
Эльза и остатки убийц наблюдали за ужасающим зрелищем, находясь в могильной тишине. Никто не мог поверить собственным глазами. Увиденное явилось из страшных сказок. Черное пламя, охватившее половину холла и пожирающее безумно хохочущий силуэт исчезло так же бесследно, как и появилось. Тёмный огонь возвратился к своему эпицентру
Гробовая тишина и неверие. Никто из уцелевших не смел шелохнуться.
— Он… он сдох? С-сгорел? Что… что сейчас произошло? Я… сплю что ли?
Стоило довести устранителю свою запинающуюся речь до конца, как с лестницы раздались тяжелые и стремительные шаги. Все как один обернулись назад, а затем в холл ворвался слегка сгорбленный моложавый старик.
В коридоре вновь образовалась смертельная тишина. Чем больше прибывший оглядывался по сторонам, тем сильнее бледнел. Взгляд его блуждал с раненых убийц на полу, затем сконцентрировался на опаленных стенах и под конец сфокусировался на черной воронке, в сердце которой тлел человеческий прах.
— Ты… ты же… тот самый… — с удивлением прошептала Эльза, глядя на опекуна Пустого и его культю. — Тебя должны были уби…
— Нет… Нет… Нет… Как же так… Не успел… — пробормотал дрожащими губами калека, не обращая никакого внимания на убийцу и не сводя глаз с горсти пепла. — Глупцы… какие же вы глупцы… И я… старый дурак…
Вся жизнь сошла с лица старика после сказанного и увиденного, а из-за нахлынувшего неверия и бессилия на него стало жалко смотреть.
Рот Эльзы открылся, чтобы отдать приказ, но язык попросту застрял в глотке. Лавина чужеродного давления и злобы распространилась по всему холлу. Старик стал центром чужеродной силы, а все бойцы окаменели, не в силах двинуть ни единым мускулом из-за подавляющего могущества.
Устранители с выпученными от ужаса глазами наблюдали за действиями калеки.
Сделав несколько неуверенных шагов на пошатывающихся ногах, тот присел на колени перед пеплом и растерянно смотрел на останки несколько длительных мгновений, а затем в какой-то миг он медленно и с благоговейным трепетом коснулся цепочки медальона на своей шее.
Медальон был единственной вещью, с которой Бетал не расставался на протяжении долгих лет. Дарованный предмет дождался своей минуты. Но видят предки, для всех было бы лучше, чтобы данный день никогда не наступил.
— Если этот пепел всё, что осталось от юного господина, то смерть покажется вам не пыткой, а избавлением от мук, — опустошенно и мало разборчиво пробормотал старик, рукой прижимая медальон к груди и прикрывая раскрасневшиеся от слёз веки. — Вы, насекомые, не поняли, какую катастрофу посмели пробудить… Когда он явится сюда, то ни вам, ни вашему синдикату, ни вашему миру и уж точно не мне не сыскать прощения…
Глава 8
Пешка
Военный лагерь великого дома Ксант.
Зона смертников Западной коллизии.
Двое суток спустя.
Поздняя ночь…
Не знаю почему, но с детства в том мерзком приюте приходилось быть настороже, что и выливалось в постоянные драки и мордобой. Наверное, из-за своего ненормального естества и проклятой крови я практически никогда не видел сновидений и редко когда ощущал себя в безопасности. Находясь в забытьи, беспокойные и в то же время родные эмоции, такие как гнев, раздражение или ярость силились поглотить и заставляли отдаться в их власть.
Примерно то же случилось в шатре Гамана. Сила неизвестного казалась удушающей, и когда опасность была слишком велика клин не срабатывал. Однако опасность не заставляла бежать прочь от сильных противников! Нет, совсем наоборот. Она убеждала действовать наперекор здравомыслию. По какой-то причине она требовала найти, покалечить, разорвать, броситься с головой в омут безумия и залить всё кровью. Требовала рваться в бой, словно умалишенному. Упиваться каждой каплей силы. Она требовала убивать и отнимать жизни…
Но убивать… не получалось.
Благодаря медитативным техникам Бетала удавалось минимизировать вред и держать их под контролем, но как бы глупо это ни звучало у меня был еще один спасательный круг. Необычайно редкие сны. Точнее всего-навсего один единственный сон, который я знал наизусть.
Этот жалкий отпечаток памяти заставлял искать мою поганую семью в Терре. Чтоб она в канаве сдохла! Возможно, видение навевалось больной фантазией, потому как я даже до конца не знал правдив он или нет.
Сейчас сон явился вновь. Происходящее казалось размытым и непреодолимо далёким. Всегда появлялись декорации незнакомой комнаты. Странное убранство. Всё чудилось чересчур таинственным. Призрачные очертания неизвестных я видел всегда. Чаще всего в центре находился до смерти измождённый мужчина, в окружении женщин. Я не видел лиц, никогда не мог расслышать имена. Попросту не выходило. Формировались только едва различимые тени.
Впрочем, одна из присутствующих теней мерещилась иначе. Взгляд её всегда обращался на собственные руки, ведь в них покоился сгусток тьмы, и этот сгусток напоминал собой свёрток с младенцем.
— Почему… почему так… — шелестел безжизненно-хриплый голос. — Он… не причем… Это я во всём повинна… Зачем… наказывать дитя?
— В случившемся… нет твоей вины, — раздался мёртвый мужской шепот, который бережно перенял крошечный клубок из её рук. — Это я не смог никого защитить… Со всей своей мощью я бессилен… Проклинаю себя за эти слова… но другого выхода сейчас нет… Это единственный шанс на спасение… Простите меня…
На этом моменте сон всегда сходил на нет, а я пробуждался посреди ночи в собственной постели напрочь залитый холодным потом.