Эпоха перемен 2
Шрифт:
Над развалинами древнего Херсонеса висела ущербная Луна. Со стороны Севастополя дул тёплый ветерок.
Я и Саша бродили среди сохранившихся фундаментов старых зданий.
— Точно последствий не будет? — спросил я, глядя на лунную дорожку на море.
— Почти наверняка, — Саша пожал плечами.
— Я начинаю уставать от всего этого… — признался я.
— От чего? Тебе кажется, что в твоей жизни стало больше значимых событий, чем было раньше? Ну так это естественно…
— Неприятностей, — ответил я. — Вот их определённо стало больше…
—
Я задумался. Тогда, в лагерях — что заставило меня пойти в «самоход»? Ведь и правда: раньше я был куда осторожнее… да что там говорить: вчера ведь я чуть ли не сам предложил пойти ночью в тусовочное место, где много алкоголя и рисковых парней на адреналине… но я-то ещё ладно, а вот как туда понесло Мирославу с подружкой? Впрочем, это другой вопрос.
— Задумался? — спросил Саша.
— Ага, — согласился я.
— Ты поэтому не хочешь уходить со службы? Держишься за прошлую нормальность? — Спросил он.
Ведь он, по сути, повторил мои собственные мысли. Да, мне нужна была некая опора из прошлой жизни, чтобы не пойти вразнос слишком быстро… так я объяснял себе это самому.
Но только ли в этом было дело на самом деле?
— Так будет проще, — ответил я. — Чем позже разные большие силы поймут, где находится центр всех процессов, которые я хочу запустить, тем лучше.
— Что ж… возможно, ты прав, и что-то в этом есть. Хотя у меня есть ощущение, что настоящую причину ты сам до конца не осознаешь.
Саша подошёл к одной из колонн и опёрся на неё.
— Скажи, ты думал когда-нибудь о том, что до нас дошло не больше десяти процентов информации о крупных исторических событиях, цивилизациях и народах прошлого? Что мы знаем только о том, что помнят большие народы, которые оставили, если можно так сказать, культурное потомство? Вроде греков с римлянами?
— Восприятие истории сильно искажено, у всех без исключения народов, — пояснил Саша. — То, что дошло до нас в виде письменных памятников, устных преданий или следов материальной культуры — это незначительная часть того, что было на самом деле. Вот про этот греческий полис мы знаем довольно много — потому что та цивилизация передала свои культурные корни другим. Но под этими развалинами, и ещё южнее — есть памятники культуры бронзового века и неолита, которые принадлежат неизвестным народам. Как они жили? Что делали? Почему ушли? Мы не знаем. Всё то, что они успели создать, поглотила тьма веков… в этом регионе археологи находили следы грандиозных битв, в десятки раз превосходившие известные сражения того времени, о которых нет никаких упоминаний в письменных источниках. У них было оружие, технически более совершенное, чем эллинские аналоги того времени. Но всё равно: мы о них ничего не знаем. В отличие от древних греков и римлян, заложивших основу современной западной цивилизации.
Я внимательно посмотрел на своего собеседника. Он безмятежно улыбался,
— Ты хотел поговорить про культуру, — сказал я.
— Конечно, — Саша кивнул. — Ты ведь ради этого сюда приехал, правильно? На Украину и на этот фестиваль? Ты ищешь оружие для реализации самой сути своих планов. Так?
— Возможно, — согласился я.
— Я не буду тебя отговаривать. Только скажу, что есть и другой путь.
— Нет другого пути, — возразил я. — Стоит только нам чуть поднять голову — всё начнётся заново. Вопрос только во времени, насколько этот процесс можно оттянуть.
— Так можно ведь и не поднимать голову.
Саша внимательно смотрел на меня. А я пытался осознать сказанное им.
— Страна распадётся относительно бескровно, — продолжал он. — Всего через два года. Европейские области присоединятся к Европейскому проекту. Те, где останутся ресурсы — перейдут под протекторат Штатов. Там всё будет чуть похуже — но тоже вполне приемлемо. На фоне того, что происходит сейчас, та, новая жизнь будет казаться народу раем… часть бывших регионов начнёт сотрудничать с Китаем. Да, там будут определённые противоречия — но их решение не создаст риска существованию самого человечества. Понимаешь?
Я молчал, глядя на море.
— Это сделать гораздо проще. По сути, это ведь уже сделано — осталось только закончить начатое.
— Сколько… народу погибнет? — спросил я, тщательно стараясь имитировать глубокую задумчивость. — Наших людей?..
— Не так много! Небольшие стычки на Кавказе… Запад быстро вмешается, гуманитарка пойдёт в огромных объёмах — они ведь уже готовятся к этому. Скоро всё закончится. Зато потом начнётся новый виток. Понимаешь? Культура-то никуда уже не денется, она намертво вплетена в новый мир. И она породит новые возможности.
— Насколько… вероятно, что это всё остановит? — спросил я.
— Моё личное мнение — что это единственный шанс, который у нас есть. Мы должны добить саму возможность противостояния в зародыше.
Снова пауза. Я опять делал вид, что мучительно размышляю.
— Как именно? Смерть верховного и сговор региональных лидеров? Аналог Беловежской Пущи, так?
Саша широко улыбнулся.
— Я так и думал, что ты уже начал готовиться. Глядя на твои действия с региональными элитами… твой босс, кстати, будет проблемой. Скорее всего, придётся повторить вариант с Ельциным, ты понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я. — Если нет другого выхода…
— Я его не вижу, — твёрдо сказал Саша.
— Значит, надо делать то, что можем. Здесь и сейчас.
Он улыбнулся, заглядывая мне в глаза. Я же постарался изобразить твёрдую решимость и скрытую внутреннюю борьбу.
Кажется, мне это удалось.
Мирославе было неуютно. В ожидании завтрака она прятала глаза и не знала, куда девать руки: то положит на край стола, то уберёт на колени.
Я же не спешил говорить с ней и как-то объясняться.