Эпоха последних слов

Тихонов Дмитрий

Он успел увидеть многое. Невероятно многое. Низко нависшее небо, полное бурлящего пламени и бездонных черных пастей. Море огня и дыма, бушующее вместо лесов. Послушническую Башню, полыхающую, подобно огромному факелу. Аргуса, стоящего посреди лишившихся крыши покоев магистра. Двуглавый Бог был без масок, с его распростертых рук срывалось

зеленое свечение, закручивалось бешеным водоворотом, расшвыривающим оранжевые протуберанцы. Рыцарь увидел весь мир сразу, целый материк, окруженный кипящими морями. Увидел, как разверзается земля, и руины городов погружаются в волны раскаленной магмы, увидел скалы, вздымающиеся на месте равнин, горящие джунгли, плавящиеся горы. Хаос поглотил вселенную, теперь она переваривалась внутри него.

— Как быстро! — то ли сказал, то ли подумал Вольфганг. — Неужели и вправду так быстро?!

А потом пламя пожрало и его.

Эпилог

Посреди добела раскаленного небытия Двухголовый Бог закрыл глаза и погрузился в долгий, тяжелый сон. И снилось ему, будто он стоял на истертых временем каменных ступенях на самом краю погибшего мира. Все, что происходило до этого, терялось в тумане. Никакой памяти, никаких чувств. Просто сознание вдруг вернулось к нему.

Кто он, что делает здесь? Ни имени, ни прошлого. Какие-то размытые лица, дороги. Не вспомнить. Сколько веков, тысячелетий минуло с тех пор, как ему в последний раз довелось осознавать себя?

Оглянулся. Позади — безжизненный, замешанный на огне пейзаж. Черные громады вулканов, изливающие потоки лавы, выбрасывающие в кроваво-красное небо столбы дыма, камней и пепла. Кажется, сама земля горит, корчится в неизбывной муке. Ветер несет копоть и густой запах серы.

Впереди — развалины храма. Серые стены, покрытые мхом, увитые высохшим плющом. Обломки колонн и перекрытий. За ними вдалеке виднеются зеленые холмы, поросшие лесом, над которым

кружат едва различимые с такого расстояния птицы, а еще дальше, среди облачной дымки синеют силуэты гор. Вряд ли есть какой-то выбор — то, что сейчас служило ему жизнью, на самом деле мало отличалось от смерти. Пустота, рваная дыра вместо души, огрызок вместо разума. Только элементарные понятия, ничего своего. Но ведь он был — кем-то. Ведь эти руки принадлежали — кому-то. Эти шрамы на плечах и груди оставил — кто-то. Он хотел знать. Если впереди обман и гибель, пусть будет так. Когда нечего терять, бояться тоже нечего.

Он миновал руины и ступил на каменный мост, висящий над огромным провалом, дымящейся трещиной, отделяющей зеленые холмы, ждущие впереди, от раскаленного котла хаоса.

— Мы называем это разломом, раздался голос рядом. — Это граница между нашим миром и вечно голодной Бездной.

Резко обернулся. Никого. Он был один здесь, на краю пустоты.

— Но имена значат так немного, верно? — В голосе, который звучал сразу отовсюду, слышалась печаль. — Их слишком легко забыть. Когда-то ты звал меня братом.

Он продолжил путь. На камнях под ногами появился мох. Свежий ветер, не пахнущий гарью, коснулся лица. Вместе с ветром пришла память. Только ради этого следовало двигаться вперед.

— Все должно исчезнуть, — произнес невидимый провожатый. — Но даже на Темных Тропах есть место надежде. Тебя встречают. Видишь?

Он видел. На другой стороне моста стояло несколько фигур. Два мускулистых зеленокожих великана: один с каменным топором, второй — с железными палицами на цепях, пристегнутых к толстым браслетам. Стройная девушка с короткими волосами, опирающаяся на тонкий посох с изогнутым навершием в виде драконьего хвоста. Широко улыбающийся гном с длинной бородой, серой от седины.

Вольфганг шел к ним и шептал их имена.