Эпоха Пятизонья
Шрифт:
В Аннино народу было видимо-невидимо. Все скверы и парки были забиты толпами с баулами и домашними животными. Собаки лаяли, кошки мяукали. Троллейбусы, которые не могли двигаться в такой тесноте, спихнули на тротуары. Машины не могли проехать из-за пробок. Горели костры. Люди ругались и стонали. Должно быть, все ждали автобусов, чтобы бежать в провинцию.
Дальше ехали молча, пораженные увиденным. Уже и Варшавское шоссе плавно перешло в Тульскую улицу, а картина все не менялась.
На Серпуховской площади у них впервые проверили документы. Здесь уже было заметно меньше народу, и он был не таким озабоченным, а очень даже деловым – шнырял туда-сюда, нагруженный мешками и чемоданами.
– Слушай… – удивился Бараско, – по-моему, они обносят квартиры!
Водитель показал пропуск. Военный полицейский козырнул, и их пропустили, предупредив, что впереди сплошные проверки.
Когда они разворачивались на эстакаде, чтобы попасть на Мытную улицу, водитель сказал:
– Ого! Посмотрите…
Возле бетонного забора расстреливали четверых, которые стояли обреченно, не в силах бежать. Затрещала длинная очередь, словно одновременно забили несколько сотен гроздей, и мародеры упали в грязь. Расстрельная команда, забросив автоматы на плечо, развернулась и ушла.
Снова ехали молча, словно наконец сообразили, что игрушки кончились и началось серьезное дело. Даже у Кузьмы прочистились мозги.
– Дай автомат! – потребовал он. – Дай!
– А ерепениться не будешь?
– Не буду!
Если над окраинами Москвы, как всегда, ходили бело-серые весенние тучи, то в центре они были черными, как в предвестии бури, и венчало их над Кремлем белое кольцо лохматых облаков с закрученными против часовой стрелки завихрениями. У Кости возникло ощущение, что вся эта масса тихонько вращается. От этого он почувствовал, что голова у него закружилась, и вообще, смотреть на странное кольцо было неприятно, словно оно отторгало любой взгляд и не пускало внутрь себя никого и ничего.
– Я же говорю, – уверенно сказал Бараско, – закрывают объект от спутников. Слышал, что в округе жители страдают страшными мигренями, кошмарами и несварением желудка.
– У моего кума уже месяц давление прыгает. Еле откачивают. Так он живет где? На Волгоградском проспекте!
– Это же недалеко.
– Вот и я о том же. Эта чертова штука воздействует на людей.
– А почему белый обод? – с почтением в голосе поинтересовался Кузьма.
– Потому что терроид, – объяснил Бараско.
– А-а-а… – учтиво среагировал Кузьма.
Костя готов был дать руку на отсечение, что Кузьма не знает, что такое терроид.
– Какой-нибудь магнитный след, – сказал водитель, поглядывая через переднее стекло на
– Мне это все сильно не нравится, – сказал Кузьма. – Зачем терроид повесили?
Ему никто не ответил.
– Ты там еще не уснул? – оглянулся Бараско на Костю.
– Да вроде нет, – встряхнулся Костя.
– Сейчас приедем. Генерал тебе еще напутственное слово должен сказать.
– Хорошо бы, – согласился Костя.
– Ты его там не особенно огорчай, – попросил Бараско. – А то он переживает, как за любимого дитятю.
– Ладно… – вздохнул Костя, – что я, не понимаю что ли? Ему за меня, наверное, звездочку снимут?
– Хорошо бы так, – добродушно заметил водитель, – а то могут и погоны. Может, глотнешь для храбрости?
– Ну давай.
Водка проскочила в желудок как-то незаметно, и то, что держало и сковывало Костю, вдруг куда-то пропало, исчезло. Алкоголь действовал безотказно. Костя вдруг понял, что ничего страшного с ним не случится. Просто не может случиться по природе вещей. Он так и подумал: «Вынюхаю и вернусь назло всем!»
– Слушай, – попросил он Бараско, – может, заскочим на пять минут?
Они как раз подъезжали к Крымскому мосту.
– Не положено.
– Чего, жалко тебе что ли? Может, это мое последнее желание? – Костя вдруг ощутил такую уверенность, которую не ощущал последний год, если не больше, словно у него появилась цель в жизни, и этой целью была Зона.
Бараско помолчал, раздумывая, и спросил у водителя:
– Чего, заскочим?..
– Куда?
– Да в Третью больницу, здесь рядом, направо.
– Знаю. А зачем?
– Да зазноба у него там.
– А-а-а… – добродушно улыбнулся водитель. – Дело нужное. Но только на пять минут, а то – сам понимаешь.
– Ясное дело, – согласился с ним Бараско и подмигнул Косте.
Сердце у Кости яростно застучало. Желание увидеть Леру заслонило все остальные чувства: и неприязнь к Кузьме, и раздражение из-за Бараско, который все еще казался не тем Бараско, которого он знал в Чернобыле, и сам факт движения в сторону Кремля. Из-за Леры он готов был пойти куда угодно, хоть к черту в пасть. «Только одним глазком, – думал он, – и – в Зону».
– Спасибо, – сказал Костя. – Слушай, а она сегодня дежурит? – испугался он.
– А мы сейчас узнаем, – хитро ответил Бараско, доставая смартфон. Что-то спросил. Ответил. Убрал смартфон и только после этого сказал: – Там она. Там. В перевязочной. Позвать не могли. Но ждет. А ты счастливчик! – И засмеялся незлобно, хотя и с подковыркой.
– Ты что, сказал, что мы приедем?! – заволновался Костя.
– Конечно, чего здесь такого? Еще выпьешь?