Эпоха справедливости. Мгла

Мороз Андрей

Жадно выхлебываю половину обнаруженного на столе большого кувшина, блаженно отрыгнув (простите уж, за мой французский), и отмахнувшись от заполонивших обзор сообщений — решительно открываю дверь в большой мир. Сообщения подождут немного, а вот мир вряд ли будет настолько покладистым. Что с Ольгой? Что там было — после того, как я отключился? На часах — уже шесть. Нехило так меня выхлестнуло!

Щурясь и прикрываясь от бесцеремонно лезущих в глаза ярких солнечных лучей, выхожу на крыльцо. Из-под ладони козырьком осматриваю окрестности. Ф-фух! Цела, Амазонка! И вообще, весь личный состав присутствует. В наличии и без видимых повреждений. Даже с пополнением, похоже. Ольга, Шептун… о как! Уже и со щитом, воин! Долгий с супругой: дражайшей Еленой — свет — Михайловной

и, помимо вышеперечисленных, еще четыре ранее неизвестных мне персонажа. Семья, судя по всему: мужчина моих лет, миловидная женщина близкого же возраста, и две девочки лет десяти. Двойняшки, что-ли? Похоже.

Все какие-то пришибленные. Никак — меня отпевают? Или ещё какой повод для печали имеется? Смотрю: и баньку протопили, и мангал раскочегарили — курортнички!

— Егор! — глазастая девочка — самурай, первой замечает мое появление. Понимаю — рада, я тоже, но зачем оповещать об этом все окрестности садового товарищества и окраину города впридачу? Да еще настолько пронзительным визгом, на самой грани восприятия? Ладно, это я так — бурчу по-стариковски… Ох ты ж: смотрю все прямо на глазах посветлели, оживились! Значит: все же из-за меня траур был обьявлен. Мелочь, а приятно, черт возьми!

Подлетает птахой дивной: взьерошеная, раскрасневшаяся, радостная — красива-я! Прильнула нежно, гибким станом девичьим, зарылась лицом на груди богатырской! Лепота! Парамон пикчерз представляет… А волосы у Сейлормун весной пахнут — закачаешься!

— …«Прости, я снова без цветов…».

— Ты как? — небрежно отмахиваясь челкой, вопрошает девица — добра молодца. С тревогою ласковой, искренней, — Что-нибудь болит? Только честно говори — всё, как есть!

— Всё в порядке, доктор! Я же вам ещё вчера сказал: душа болит, а все иные органы в норме… Как сама?

— Да, что со мной будет? — снова отмахивается, — У тебя точно ничего не болит? Не может быть! Позавчера! Я так боялась, Егор! А ты мне не врёшь? — с пулеметной скорострельностью выдает длинную, но рваную очередь девочка — самурай.

— Что, «позавчера»? — не догоняю я смысла слова, трассером проскочившего в её стрекоте.

— Говорил — позавчера. Ты больше суток в отключке был! Я так боялась! — повторяется она. — Как твоя голова? Не кружится? Тебя не тошнит, Егор? В глазах не темнеет?

— Если ты о сотрясении, то, как не странно — ни малейших симптомов не ощущаю. Был печальный опыт — есть с чем сравнивать. Обошлось без сотряса, судя по всему… Позавчера? Ну, ни хрена себе!

— Не может быть, Егор! После такого удара! Ты просто мне врешь, чтобы успокоить! Скажи честно, я тебя прошу…

— Да нету там ничего фатального! Уже… Синяки под глазами имеются? Нет? Ну, вот видишь! И я даже знаю — почему всё настолько легко обошлось. Чуть позже расскажу. Пошли к народу, а то они со своей деликатностью, так и будут нас с дальней дистанции косыми взглядами расстреливать, — не отпуская податливых девичьих плеч, разворачиваю Амазонку к беседке у мангала.

… - Здравствуйте! — По-свойски подмигиваю широко лыбящейся Михалне, приветливо киваю незнакомой миниатюрной шатенке с миловидным лицом. Отдельным галантным поклоном здороваюсь с двумя её ещё более мелким копиями, вьющимися рядом с мамой и слегка настораживающимися при виде неизвестного мужика. Тепло, по-родственному, коротко приобнимаюсь с Долгим, отчасти испытующе ручкаюсь с худощавым и узколицым короткостриженным мужиком, представляющимся Сергеем. Останавливаюсь перед Шептуном, приподнявшимся с облегченно скрипнувшей скамейки. Пристально глядим глаза в глаза…

— Спасибо! — и больше ничего. Мы друг друга и без ненужных слов поняли!

— Да брось, командир. — художник с легким и тщательно маскируемым смущением, пожимает широченными плечищами, — Как сам?

— Живой, как видишь. Вашими стараниями! И даже здоровый, как ни удивительно…

— Ну и ништяк! А то мы тут, если честно, крепко менжевались за тебя, Егор. Тебе шибко повезло, что эта баба лютая своим дубиналом какую-то растяжку с помпонами наверху — на замахе зацепила. И аккурат через

этот помпон мохнатый — удар и прошел… Потому кость и не проломило. Другое удивительно — это же, все равно, как гантелей в валенке ударить: снаружи череп целый, а в голове сплошной кисель случается. И всё! Клиент готов. А ты всего за сутки с небольшим оклемался и, судя по всему, даже без особого сотрясения. Вчера вместо белков в глазах: красным-красно было. До черноты буквально. Страшно посмотреть! Чистый упырь в коматозе! Видать, все сосуды лопнули наху… — Шептун резко осекается. Виновато зыркнув в сторону детей и Михалны, показушно и покаянно округляет и без того большие лошадиные глазищи… Еще бы по губам себе ладошкой побил, артист! — А сейчас склеры совершенно чистые! Дас ист фантастиш, командор! Фартовый ты мужчина, однако же! Знаешь, когда я чуть на задницу от удивления не упал и вместе с тем за тебя успокоился? Ну — почти… Когда вчера к вечеру ты, не приходя в сознание, четким строевым голосом попросил воды и в один присест выхлебал через трубку аж три литра зараз! А потом Михайловна с Олей тебе, в качестве эксперимента, какао, на свою печаль, зарядили — так потом устали еще варить. Всю ночь ты его, как не в себя, со свистом всасывал — тоже литра три, а то и все четыре, к утру уговорил! — художник косится в сторону женщин, — Ну, и я свою долю внес — коньячку туда добавлял понемногу. Решил — лишним не будет. Ты как: с похмелья не страдаешь? — он радостно ржет, отмахиваясь от женщин, мигом соорудивших возмущенные лица. — И даже без памперсов обошелся — видать всё в дело и на пользу пошло, вопреки физиологии и всем опасениям. — Он снова закатывается негромким и необидным смехом.

— Это мне повезло, Шептун. Так, как не каждому! — вставляет Ольга, осторожно повисшая на моём плече. Ну, как повисшая: скорее — несколько демонстративно обозначившая свое присутствие и само право, вот так вот — тереться на плече героя. Не знаю для кого больше: для меня или новой женщины в стае, повинуясь извечной самочьей потребности — сразу помечать своё, кровное. — Если бы не ты, Егор…

— Да не за что, партнер. Сеном откосишь…

— Ну, это само собой, — соглашается с валькирией художник. — Оба вы — ребята фартовые. Ну и я, поскольку вовремя с вами в одной лодке оказался — тоже, значит, удачей не совсем уж позабыт.

— Коллеги, — убедившись, что на сей момент в прайде всё достаточно неплохо, я уступаю натиску рвущегося наружу оголодавшего зверя, — сейчас всё обсудим, мне тоже есть, что вам рассказать… Но! Я вижу у вас угли спеют: так чувствую — до мяса, мне — сироте не дожить! Михална — будь другом, сгоноши чего в топку вкинуть, а? Пожалей солдатика!

Опрокинув, в компании всех присутствующих, кроме детей, конечно, стопку вкусной «долгой» самогонки, я жадно — на грани приличий, поглощаю всё, что мечут на стол Лена Михална и новая знакомая — Татьяна, и с интересом слушаю рассказ Амазонки и художника о вчерашних событиях, произошедших после моего «выключения».

… По голове меня приголубила — особь женского пола, подкравшаяся к нам, откуда-то из глубин «Муската», во время жадной мародерки, заслонившей собой разумную осторожность. Особь та оказалась достаточно непроста — имела третий уровень и классифицировалась, не как «обезумевшая», а как «одержимая». Выяснение, что это за новая формация такая и с чем её едят: решаем отложить на перспективу, ибо данных для анализа не хватает. Имеющиеся собственные соображения, пока решаю попридержать и не афишировать. Равно как и информацию, ставшую мне доступной, в процессе вынужденной суточной «спячки»… В общем: пока не убившая меня с одного удара «одержимая», замешкалась, выпутывая свою большую железную дубину из зацепленной растяжки — шустрая валькирия, едва вскочив на ноги после падения, которое устроил ей я, без лишних «охов» и прелюдий, пошинковала дамочку в капусту, не дав ей повторно добраться до драгоценного командирского организма… За что и была отмечена достижением за спасение «беззащитного индивида», уровнем с тремя очками характеристик, а также тремя бонусными очками и пятью пунктами репутации.