Эпоха спящих богов
Шрифт:
– Уволь от этого, и представлять не собираюсь, что это за миры такие расчудесные, – а в голове уже закружился рождённый разогретой фантазией калейдоскоп картинок, одна причудливее другой. И чтобы выбраться из омута этой фантасмагории, схватился за первую подвернувшуюся под руки соломинку. – А Горацио – это кто?
– Что? А ведь образованный человек… Ой, прости, у вас же это не было написано, – и куда что подевалось? Где это учительское превосходство над недоучкой? Передо мной стояла очень милая, но явно сильно растерянная девушка.
– Стоп, ещё раз.
– Яр тебе не рассказывал? Странно… Это, конечно,
– Земелька? Прямо вот так – Земелька? Креативно.
– Борея – шедевр топонимики, да?
– Ну, тут хотя бы образ есть, – чем Даше не угодил вольный ветер, я так и не понял. По мне так лучшего названия для мира, чем Борея, и нет.
– Считай, и у нас образ есть. Земля кормит, – стояла на своём Даша. И в этом своём гордом упрямстве выглядела ещё привлекательнее.
– Ну, если с этой точки зрения, тогда конечно, – продолжал я подначивать. А нечего было из себя всезнайку высокородную строить. – Хотя глина или там грязь были бы еще образнее – все мы из грязи вышли, в грязь же и уйдем.
– Сам ты грязь… – обиженно ответствовала Даша.
– Извини, извини! Вправду ведь малость нелепое название, – раскаялся я в своей несдержанности.
– Все так говорят. А я никак привыкнуть не могу к такой реакции.
– Как-нибудь сводишь на экскурсию? – начал я примирительно.
– Нет, – категорически отрезала девушка.
– Да ладно, не обижайся. Я ведь уже извинился.
– Некуда вести. Закрыта Земелька, – в голосе Даши прорывались нотки затаённой боли.
– Как это?
– Слишком много амбиций, слишком много глупостей… У вас на Борее тоже далеко не рай… – продолжила она с некоторым вызовом.
– Куда там.
– Однако ваше общество, погрязнув в эгоцентризме, тем и спаслось. Частная инициатива процветает. Идеал жизни – личное благополучие любыми законными средствами. И при этом абсолютный запрет на оружие массового поражения. У нас в почёте вроде как были мораль и нравственность. Но каждый к ним со своей меркой подходил. На уровне государств, которых у нас было с избытком. Вам мира на всех хватает, никаких границ вы в нём не рисуете. А на Земельке вечно делёжка какая-то шла… – по мере рассказа Даша становилась всё грустнее и грустнее. – И в итоге, пытаясь защитить именно своё понимание «идеального мира», такого наизобретали, что оставили после своих выяснений – кто же правильнее и добрее – выжженную пустыню, непригодную для жизни. Теперь туда нельзя. Ещё очень долго нельзя будет…
– Ага, вот даже как… Это, наверное, страшно – знать, что нет никакой возможности попасть домой, – я не знал, как подступиться к совершенно расстроившейся девушке. Просто подошёл поближе и взял её за руку.
– Скорее, временами невыносимо тоскливо становится, – на грани слышимости выдохнула Даша.
– Представляю… Хотя, как я могу такое в полной мере представить. Мой-то дом – вот он, в любой момент открыт для меня, только пожелай навестить… Даша, а как ты сюда попала?
– Не в то время и не за тот угол повернула… Не хочу об этом говорить, – она отмахнулась от этого вопроса как
«Поразительный характер! – мысленно восхищался я. – Ведь только что с головой погрузилась в воспоминания о страшной трагедии, да ни с кем-нибудь произошедшей, а именно что с ней. И вот уже ни тени более чем оправданной жалости к себе. Меня к ответу призывает.» И тут до меня дошёл смысл последней Дашиной фразы.
– Просто повезло, – смутился я. И вовсе не от резкого поворота в беседе. А от самой сути вопроса.
– Повезло, ну-ну… – недоверчиво протянула Даша.
– Без всяких «ну-ну». Болтали о том, о сём. Ну и выяснилось, что есть у нас один общий интерес…
– Карл, что завис-то? Продолжай.
– Да так, ерунда, даже говорить не стоит… А что у Васи не спросишь? – попытался я увильнуть от ответа.
– Молчит. Просто сказал, что ты с блеском прошёл его испытание. Мы решили, что не хочет раскрывать подробности по причине уязвлённой гордости, а дело, видимо, совсем в другом? Давай, партнёр, рассказывай. Между нами не должно быть недомолвок.
– Есть, командир! – сыграл солдафона, «вытянувшись во фрунт», а сам в это время думал, как поступить. И вправду ведь неловко признаваться в склонности к детским забавам. А, была ни была. – Да, понимаешь, мы спичечные коробки коллекционируем… А миры-то разные. Ты представляешь, какое поле для обмена!
– Во как вспыхнул. Ладно-ладно, молчу уже. Интересное пристрастие. Спички… Зачем вампиру с огнём играть? – удивлению Даши не было предела.
– А вот это ты уже у него сама спроси. Хотя, лучше не надо. Да и вообще не стоит об этом распространяться. Хорошо, партнёр?
– Не беспокойся. Яру, конечно, доложить придётся. На этом круг посвящённых и замкнётся, – со смехом пообещала напарница.
– Даша, у меня отчего-то сложилось впечатление, что Вася наш на полном серьёзе намеревался кровушки моей попить. Или он всё же бутафорский? – рискнул я задать больше всего беспокоящий вопрос.
– Нет, опасность была реальная, ты правильно оценил ситуацию. Попил бы, как у всех, кто попадал в его «разгрузочную» до тебя, – Даша внешне была спокойна. Говорила легко, без напряга, словно о том, как чистить картошку рассказывала. Но при этом не отрывала взгляда от моих глаз, словно пыталась прочесть в них самые потаённые мои мысли. – В конце концов, это было его условием при подписании контракта на работу у нас.
– И?
– Что «и»? – спокойствие не покидало Дашу, а меня начало потряхивать:
– И сколько же народа в расход ушло? Или у вас тут уже целое вампирское новопоселение?
– Да ты что, Карл? Я вот заметила, что как только ты встаёшь на путь борца с несправедливостью, мозг у тебя будто отключается. Это же полигон, учебка. Успокойся и подумай сам – кто ж здесь будет людей гробить? Да и вообще, Контора наша людей сберегает. Холит и лелеет, а не калечит и чего ещё похуже.
– Ага, что-то занесло… Лекарство есть? – меня вмиг отпустило. И вправду, что это я несу? Ох, не хватает во мне привычки доверять другим. Пора бы менять своё отношение к людям, уже ведь не на службе у эгоистичных негодяев.