Эпоха стального креста
Шрифт:
Иуда нарушил напряженное молчание спустя пять минут:
– Бернард Уильямс, вы меня слышите?
– Спросил бы лучше: «Вы еще здесь?» – пробормотал себе под нос Михаил, но тут же осекся, поняв по моей пасмурной физиономии, что ситуация никоим образом не располагала к шуткам.
– Само собой, Жан-Пьер, само собой! – встрепенулся Мясник. – Знаешь, а у тебя замечательные дети! Надеюсь, что ты принял правильное решение, ведь так?
– Не стреляйте! Мы выходим... – наверное, Проклятый совсем упал духом, поскольку его последние слова едва-едва донеслись до нас.
Активность вновь захлестнула
– Брат Карлос! Брат Эрик! Организуйте конвой по обе стороны двора! Наручники готовы? Следите, чтобы пленные не выкинули какой-нибудь фокус!..
Матадор и я построили оставшихся в строю братьев по обе стороны мостовой у церкви. Все хорошо осознавали ответственность момента, а потому были предельно сосредоточены.
Загремел отпираемый засов. Створки церковных ворот распахнулись, и злейший внутренний враг Святой Европы, заклейменный проклятьем предатель и богохульник предстал пред нами во всем своем великолепии, а точнее в том, что от него осталось. А осталось немного.
Силы окончательно покинули его. Жан-Пьер еле перебирал ногами, ведомый под руки Кэтрин и одним из своих приближенных. Одетый в засаленную куртку и грубые рыбацкие штаны, этот тщедушный сорокалетний человечек с недельной щетиной на лице никак не вязался с образом подручного Сатаны, каким преподносили его все святоевропейские газеты.
Однако не это первым бросилось мне в глаза. Сначала я увидел крест. Да-да, тот самый выжженный на лбу четырехпалый шрам в форме креста, бывший отличительным знаком пророческо-апостольского высшего круга и наносимый не иначе как самой божественной дланью. Он коряво краснел на положенном ему месте, как и в бытность Иуды еще Апостолом Святого Писания. Это казалось очень странным и нелогичным – ведь, если вдуматься, Бог просто обязан был каким-то образом снять дарованную им же самим за исключительные заслуги в деле укрепления Веры печать. Но не снял, вновь оправдавшись неисповедимостью своих путей.
За Иудой и его проводниками плелся еще один сподвижник Проклятого. Бернард, дождавшись, пока все они покинут церковь, вышел навстречу и останавливающе вытянул вперед ладонь:
– Стойте! Вы, двое – отойдите от него!
Девушка со вторым помощником переглянулись и нехотя повиновались. Жан-Пьер покачнулся, но устоял.
Мясник вальяжной походкой победителя приблизился к Проклятому.
– А ты изменился, – главнокомандующий смерил Иуду взглядом с ног до головы. – Однако же мантия Апостола была тебе более к лицу... Предатель!
Внезапно лицо Мясника перекосила ярость, и он без предупреждения коротким боковым ударом заехал Иуде под левый глаз. Тот упал на одно колено, но тут же через силу поднялся, держась за ушибленное место, а затем, расправив костлявые плечи, принял горделивую стойку, дабы неизвестно кому доказать неизвестно что. Все это показалось мне глуповатым, однако со стороны такое новозаветное «подставление второй щеки» выглядело довольно эффектно.
– Это тебе за всех погибших и раненых братьев, сволочь! – гневно прошипел Бернард и потер костяшки, но повторно бить явно намеренно искушающего его Иуду не стал. – Взять их!
– Папа! Папа! – сразу заголосили дети нестройной капеллой. – Пустите нас! Не трогайте папу!..
Бойцы Гонсалеса удержали маленьких заложников, помешав им прийти на выручку
Напоследок Мясник открыл кладовую, подозвал онемевшего от ужаса всего происходящего настоятеля монастыря-приюта и популярно разъяснил ему его дальнейшую судьбу:
– Я просто обязан забрать с собой и вас тоже, однако этого не сделаю – скажите спасибо вашим подопечным. Но Корпус с вами не прощается. Скоро к вам прибудут представители Ордена и Апостол Святого Писания. Разбор ситуации намечается придирчивый, так что советую вам подготовиться основательно. А пока поступаете под охрану авраншских Добровольцев Креста. Короче, в двух словах: возвращайтесь к прежней жизни, и не дай вам Бог в дальнейшем допустить что-либо подобное. Вы меня поняли?
Невнятное бормотание настоятеля он счел за утвердительный ответ...
11
«– Что за несчастный корабль эта «Испаньола», Джим, – продолжал он, подмигнув. – Сколько людей убито на этой «Испаньоле» и сколько бедных моряков погибло с тех пор, как мы с тобой покинули Бристоль!»
На обратном пути возле Королевского входа я достал рацию, намереваясь вызвать один из своих патрульных «самсонов», чтобы тот забрал убитых и раненых. Но едва мой палец потянулся к тумблеру, как где-то за холмами, в районе стоянки наших трейлеров, прогремел взрыв.
– Проклятье, что это? – Бернард уставился на черное облако дыма, выросшее из-за покрывающего возвышенности кустарника, и, ухватив Иуду за лацкан куртки, прокричал тому в лицо: – Твоя шайка орудует? Признавайся!
– Все мои друзья, которых ты не убил, в твоих лапах, – брезгливо отвернулся Жан-Пьер. – Или что, Мясник, у тебя в Святой Европе перевелись все враги?
С берега послышалась беспорядочная стрельба. Вдали, в просветах между холмами, мелькнули черные тени несущихся во весь опор к лагерю монстромобилей. Я давил на кнопку вызова, но никто не отзывался; лишь усилившаяся плотность огня известила нас о том, что происходит что-то весьма и весьма нехорошее.
– Самми! Ярво! – окликнул я своих мотоциклистов. – Заводите трещотки!
Закинув «хеклер-кох» за спину, я пристроился на узком сиденье позади готового рвануться в бой Ярво.
– Я с вами! – последовал моему примеру Михаил, запрыгивая на байк к Самми.
– Брат Эрик, немедленно доложите по выяснению обстоятельств! – бросил нам вслед Бернард.
Финны стремительно рванули с места. Уже миновав обглоданные огнем остовы «самсонов» Первого и Пятого, сквозь тарахтение байков мы различили далекий рев Шестистволого, что лишний раз убедило меня в серьезности происходящего в лагере...