Эпоха викингов в Северной Европе

Лебедев Глеб Сергеевич

Субъект этих норм в морально-этическом плане индивидуализирован едва ли ни так же предельно, как в плане мифологическом — Один:

Пусть невеликтвой дом, но твой они ты в нем владыкаКровью исходитсердце у техкто просит подачкиТвоей лишь душеведомо точто в сердце твоемХудшей на светехвори не знаючем духа томленье[Речи Высокого, 37, 95]

Основные гарантии существования — собственная сила, отвага, оружие, но эти гарантии можно расширить, привлекая

к себе друзей:

Муж не долженхотя бы на миготходить от оружьяИбо как знатькогда на путикопье пригодитсяОружье друзьями одежду дарито тешит их взорыДрузей одаряяты дружбу крепишьколь судьба благосклонна[Речи Высокого, 48, 41]

Социальное одиночество преодолимо путем установления новых отношений, с позиций норм «Речей Высокого» приблизительно равноценных родовым:

Щедрые, смелыесчастливы в жизнизаботы не знаютА трус, тот всегдаспасаться готовкак скупец — от подаркаПодарок большойне всюду пригоденон может быть малымНеполный кувшинполовина краюхимне добыли друга[Речи Высокого, 48, 52]

Отношения f'elagi, типичные для эпохи викингов, были вполне адекватным отражением этих норм. Родовые связи, если и проявляются, то в чрезвычайно стертом, смазанном виде:

Брата убийцеколь встречен он будетгорящему домуконю слишком резвомуконь захромаеткуда он годитсявсему, что назвал яверить не надо![Речи Высокого, 89]

И лишь в конечной, важнейшей норме, определяющей смысл и ценность прожитой человеком жизни, можно распознать традиционные родовые представления о судьбе рода и человека, о посмертной славе и памяти в цепи поколений:

Гибнут стадародня умираети смертен ты самНо смерти не ведаетгромкая славадеяний достойныхГибнут стадародня умираети смертен ты самНо знаю одночто вечно бессмертно:умершего слава[Речи Высокого, 76, 77]

В этой максиме, собственно, и род отвергается, как и материальные богатства: подлинную ценность представляет только d'omr um daudan hvern — «молва о каждом умершем», «мертвого слава», ordr'omr. Воплощением ее стали не только рунические камни (воздвигаемые, как правило, родичами), но прежде всего — ведущие жанры скальдической поэзии, а в нормативно-идеализированном виде — героический эпос.

«Слава», R'omr, — конечный итог и реализация «Судьбы», Heill героя — прижизненной «удачи, доли, судьбы» индивида. Представление о Судьбе — основополагающий элемент мировоззрения скандинавов эпохи викингов [50, с. 167]. Исключительно разнообразна терминология, относящаяся к этому понятию: Судьба — Дева-Удача, Hamingja, fylgja; счастье, доля — gaefa; счастье, удача — heill; участь, доля — audna; определенный от века закон — "orl"og. Для большинства из этих понятий существовали бинарные оппозиции: "ohamingja — неудача, "ogaefa — будущее несчастье, грядущая недоля, а в предельном случае feigd — грядущая смерть.

Способность человека следовать высшим этическим нормам выверялась и реализовывалась в его следовании своей Судьбе. Этот жесткий закон распространялся не только на людей, но и на асов. Эддическая

мифология пронизана знанием конечной судьбы, грядущей Гибели богов. Песни «Эдды» открываются «Прорицанием вёльвы», полностью охватывающим судьбы мира — от его сотворения до его конца и последующего воскресения. «Прорицание вёльвы» (V"olusp'a) относят к числу мифологических песен, сложившихся в эпоху викингов, во второй половине X в. [210, с. 665]. Концепция конечной гибели мира и богов, Ragnarok, при бесспорном воздействии христианства (готский перевод Библии Ульфилы появился около 340 г.), органично завершила сложный мировоззренческий процесс смены «циклического» времени линейно ориентированным. Не просто чередование хороших и дурных лет, урожайных и неурожайных сезонов, но нарастание социальных коллизий, конфликтов, катастроф суммировано в оценках эпохи; scegg"old, scalm"old, vind"old, varg"old — «век секир», «век мечей», «век бурь», «век волков (преступников)» [V"olusp'a, 45].

«Прорицание вёльвы»— наиболее полная панорама скандинавского языческого мироздания, охватывающая сразу все его аспекты — временной, пространственный и, так сказать, социально-структурный. Последний дан в характеристиках основных групп мифических существ (включая людей — от первой пары, Аска и Эмблы, йотунов «рано рожденных», асов, карликов, норн и ванов, валькирий и хтонических чудовищ, живых мертвецов и будущих эйнхериев), и — это главное в содержании песни — мир отождествляется с судьбами асов, отображенными в высшие, роковые мгновенья:

Гарм лает громкоу Гнипахеллирапривязь порветсявырвется волкОна много ведаетя много предвижусудьбы славныхи сильных богов[Прорицание вёльвы, 44, 49, 54, 58]

Сотворение мира, война асов с ванами, похищение Одином священного меда, распря с Локи — все это лишь экспозиция главных событий, и страшный час пророчества — это худшее из времён:

Брат будет битьсяс братом насмертьнарушат сестричинравы родамерзко в миренет меры блудувек мечей, век секиртеперь треснут щитывек бурь, век волковпред света концомни один человекне щадит другого[Прорицание вёльвы, 45]

Как и в «Речах Высокого», но с отчетливо негативной оценкой, картина распада родовых устоев — время сотрясения мироздания:

Иггдрасиль дрогнулясень высокийвой в древнем древена воле йотун[Прорицание вёльвы, 47]

В страшном сражении один за другим гибнут асы, и вместе с ними — сражающиеся против них чудовища. Битва завершается картиной глобальной, космического масштаба, огненной катастрофы:

Черным стало Солнцесуша тонет в моресветлые звездысыплются с небапар жарко пышети жизни питательпламя до самогоподнялось неба[Прорицание вёльвы, 57]

Смысл апокалипсического финала, однако, не в окончательном уничтожении мира, а в свершении «судеб славных и сильных богов»: после гибели асов

Видит онакак вышла сноваземля из моряв зеленой обновебурлит ручейпарит орелвидит сверхуи выловит рыбу[Прорицание вёльвы, 59]

Время обратимо; гибель асов — «это не формальная, а, так сказать, этическая предопределенность» [211, с. 53]. Критерий ordromr сохраняет свою действенность: