Эпоха зомби

Шакилов Александр

Дану же очень захотелось пить. Он сделал два глотка из фляги, которую поднесла к его губам Мариша, и только потом опять вырубился.

Когда он очнулся в следующий раз, «хаммер» стоял. Было тихо. И было темно.

И еще… Дану показалось, или джип перед этим сильно тряхнуло?

* * *

Все попытки приблизиться к внедорожнику ни к чему не привели. Не гоночный ведь трек под колесами, понимать надо!

Это понимание бесило Гурбана до изжоги. Видеть добычу перед собой — вот же она, вот! — и не иметь возможности схватить ее. Лучше б его разорвал сом, честное слово! Это избавило бы командира

от нынешних мук. Одно радовало: от гламурности у джипа, маячившего впереди, мало что осталось. Его изрядно заляпало грязью и хорошенько прокоптило. Лимонный цвет скорее угадывался, чем таковым являлся. Экипажу «хаммера» несладко пришлось в пути. Ну так не одним же чистильщикам страдать!..

И все же в салоне джипа куда комфортней мчать по Территориям, чем на мотоцикле. Пальцы-то примерзли к рукояткам рулей. Гурбан передние лапки перестал чувствовать с час назад уже. Остановиться бы, размять их, согреться — костер, что ли, развести. Но нет, отставить, никаких перекуров! Уйдет ведь джип, зар-раза, как есть уйдет! И наплевать, что одежда покрылась коростой льда — снег падал, таял, а потом ударил мороз. Главное — догнать!

Кашлем заглушив рев квадроцикла, Доктор выдавил из себя:

— Командир, до Орла немного осталось.

Гурбану очень захотелось дать ему по зубам, чтоб не злил понапрасну. А то командир не знает, что в развалинах Орла можно так затеряться, что за год хрен найдешь!

Говорят, там живут призраки погибших в радиоактивном огне. Да мало ли что говорят. У Гурбана бы спросили, прежде чем языками молоть…

В самом начале Псидемии по Орлу шарахнули ядерной боеголовкой. Никто до сих пор не знает, кто именно шарахнул. Может, свои. А может, америкосы расстарались. У Гурбана мнение на этот счет однозначное: свои, чтоб чужие боялись. Заряд был плевым — по меркам настоящей Четвертой мировой, если б она случилась. Да и городок мелковат для аппетитов Пентагона. Если б по Москве влепили, тогда другое дело, а тут всего-то городишка — триста с гаком тыщ населения, тьфу и растереть, один район в Харькове до Псидемии. Американцы не стали бы мараться. Просто шла волна зомбаков на Москву, вот какой-то умник в Кремле и отдал приказ: остановить. А как это сделать? Да очень просто — жахнуть нашим мирным атомом. А чтоб целиться было проще, выберем на карте примечательную точку, вот эту, к примеру. Только, господа военные, возьмите, пожалуйста, бомбочку такую, чтобы столицу не зацепило. Взяли, а то. Выцарапали из закромов Родины. Ну и жахнули — не проблема.

Псидемию конечно же это не остановило — слишком глобальным было заражение. Зато напоследок мощь российского оружия продемонстрировали всему миру. Как весь мир с перепугу не накрыл Федерацию и прилежащее СНГ превентивным ударом — загадка, не подвластная уму Гурбана. Но обошлось. Правда, неизвестно, что хуже — жить в том слизневом аду, который получился, или же сгореть вмиг, ни о чем больше не беспокоясь.

Если б это зависело от Гурбана, он выбрал бы второе. Не колеблясь.

— Командир! Командир! Командир!

Гурбан вынырнул из забытья. Доктор вцепился ему в локоть и настойчиво требовал внимания.

— Чего тебе?

— Ксю! Фаза!

Гурбан обернулся, мельком заметив справа автобусную остановку. Бээмвэшный мотоцикл, на котором ехали блондинка и великан, лежал на боку. Рядом Бек уже поставил на подножку свой «эндуро». Маевский подбежал к девушке (двигался он ловко, будто кабан

и не распорол ему ногу в строительном гипермаркете) и поднял ее, словно большую тряпичную куклу. Ксю была без сознания. Упершись ладонями в тонкую корку льда, покрывшую асфальт, Фаза стоял на коленях и мотал головой из стороны в сторону. Похоже, одним бойцом с черепно-мозговой травмой в отряде стало больше.

Развернуть «Поларис Рейнджер» оказалось непросто — еще несколько метров по инерции на его несло вперед. Колеса проскальзывали на зеркальной корке.

— Да что ж это такое?! — Как только квадроцикл остановился, Гурбан направил его к пострадавшим товарищам.

На обледенелой дороге — даже самой идеальной — и четырех колес маловато, чтобы удержаться на скорости, а что уж говорить о двух.

Кроме чистильщиков на дороге никого уже не было. «Хаммер» скрылся в развалинах Орла.

— Как ты, детка? — Гурбан провел ладонью по мягкой, шелковистой щеке Ксю.

Блондинка открыла глаза. И тут же на лбу у нее обозначились морщинки:

— Я не справилась с управлением. Я подвела всех. Я…

Гурбан коснулся пальцем ее губ, призывая к молчанию. Мол, не надо, береги силы. Но она все равно продолжила:

— Как же так? Ведь джип уже там… Но я смогу сесть за руль! Мы догоним…

— Не переживай, детка.

— А как же «хаммер»? — Ксю никак не могла успокоиться.

Зато Гурбаном овладело умиротворение. Он сделал все, что мог. Жаль, не получилось перехватить Сташева и его команду на подступах к развалинам. Ну, так чего теперь-то волноваться?..

— Никуда джип от нас не денется. В Орел легко въехать. А вот выбраться из мертвого города ой как непросто. Я бы и врагу не пожелал оказаться там ночью.

* * *

Темно и тихо. Очнувшись, Дан решил, что он умер и оказался… ну, точно не в раю.

Тем мрачней в могильной тишине прозвучал голос Никифора:

— Город как город был, люди в нем жили, в корфбол играли.

И вроде не кричал Никифор а Дан схватился за уши — его слух обострился до неимоверности: он слышал, как стучит сердце вольника, как скрипят мысли в его отнюдь не гениальном мозгу под вязаной шапкой. Последнее, конечно, преувеличение, но все-таки.

— Во что играли, извини? — Голос Ашота молотком ударил по затылку.

Данила застонал, но внимания этим не привлек. Наверное, уже привыкли к его стенаниям.

— В корфбол, — повторил Никифор так, будто это все объясняло. — Можно хотя бы фонарик зажечь?

Резвости в живчике заметно поубавилось. Он перестал отбивать ладонью такт ему одному известной мелодии. Дан не видел, но чувствовал, как Никифор скукожился на своем сиденье — точно так же чувствуют предметы летучие мыши. Темно, даже «торпеда» не подсвечена.

— Фонарик, а?

Равиль кивнул. При этом воздух как бы завибрировал и в зрачках доставщика обозначилась траектория движения: подбородок вольника нарисовал кривую в пространстве. А в следующую секунду мир вокруг Дана поглотила ослепительная вспышка. Он вскрикнул, прижимая ладони к глазам, и едва вновь не потерял сознание от жгучей боли. Но утихла она так же быстро, как появилась. Это Никифор всего лишь включил крохотный фонарик — загорелся диод, встроенный в зажигалку из прозрачного пластика. Газа в зажигалке давно уже не было. И как только батарейка до сих пор жива?..