Эпоха зомби
Шрифт:
Но паразитов не становилось меньше!
Наоборот — чем больше их уничтожали, тем активнее они плодились. Война, затеянная Гурбаном, изначально была обречена на провал. У человечества не было шансов ни на суше, ни в глубинах под защитой прочных корпусов субмарин. Быть может, лишь в космосе сапиенсы могли оставаться еще независимыми от воли слизней, да и то вряд ли.
И вот, когда шанс на спасение таки появился, на пути у Гурбана встала запертая дверь! Ну надо же!..
Он понял, что медлит, оттягивает возвращение в вагон для бедных,
— Можно я, командир? — Фаза, как всегда, был незаменим в подобных ситуациях.
Гурбан кивнул и посторонился. Раздвинув двери, Фаза первым вошел в склеп для заживо погребенных.
— А что там с Гурбаном? Проблема решена? Проводник помог?
Дан едва не ляпнул «старший проводник», но вовремя прикусил язык, поэтому последний вопрос прозвучал невнятно, но Равиль понял, о ком речь.
— Помог. Но не совсем. И потому нам нельзя здесь оставаться.
— Ну вот, попили, называется, чайку… — буркнул Ашот, пряча чайник и спиртовку в кладовую под диваном. — С вещами на выход. И куда мы теперь? Из купе в спальный вагон? С биде, джакузи и золотым унитазом?
— Типа того, — согласился с домыслами Равиль. — Тебе понравится.
Ашот задумался. Что тут, в Остроге-на-колесах, могло его заинтересовать? Стук колес, соседство головорезов Гурбана, фуражка проводника в кожанке? Пожалуй, ничего из этого не могло доставить ему удовольствия.
У Дана тоже не было идей насчет того, куда они собираются рвать когти и где залягут на дно. На рельсах в заброшенный гипермаркет не свернешь — поезд он и есть поезд, как его ни назови, хоть острогом, хоть чем с ручкой на колесах.
— Я покажу куда идти. — В коридоре путников поджидал старший проводник Семен Маркович. — Но сначала надо бы кое-куда заглянуть. Опасно разгуливать налегке. Мало ли…
У Дана аж зудело, так хотелось назвать проводника по имени-отчеству и посмотреть, как лицо его при этом изменится. Наверное, у Семена Марковича челюсть отвиснет. Но нельзя. Что за мальчишество? Зачем показывать, что ты умнее, чем кажешься, и знаешь больше, чем доверено? Лишний козырь в рукаве никогда не бывает лишним. Даже если играешь со своими. Точнее — с Равилем.
Вот только свой ли он?
Слишком странно вольник вел себя и тут, в Остроге-на-колесах, и в радиоактивном Орле, да и в самом начале, в Училище… Обо всем этом доставщик думал, топая к купе проводника с соответствующей табличкой из картона и корявой надписью на ней «ПРАВАДНИК».
— Стойте здесь. — Семен Маркович приоткрыл дверцу ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь.
Минуту спустя он боком выбрался в коридор.
И навел на Дана пистолет.
Большой, блестящий от масла «стечкин».
— И чтоб тихо тут сидели! А не то!.. — услышал Гурбан, вернувшись в вагон для бедных.
Сидя прямо на полу, пятеро оборванцев — новая власть! — усмиряли пассажиров пока только угрозами.
Псидемия испортила людей. Когда рухнула экономика, и деньги превратились в мусор, настал голод, за банку консервированных ананасов воевали, не считаясь с жертвами. А потом население сократилось, наладились новые связи, и продовольственный вопрос решился сам собой. Теперь, чтобы выжить, не нужно убивать друг друга. Выращивай скот и овощи, или выменивай еду, или же охоться на зомбозверье. Выбирай, что по душе.
Некоторые выбирали власть. А что? Не самый пыльный способ набить брюхо.
— Эй, уроды, понравилось командовать?! — Гурбан встал над мужиками, которые настолько оборзели, что не потрудились принять вертикальное положение.
Его рык мгновенно привел их в чувство. Оборванцы съежились, будто ждали, что он примется охаживать их ногами по ребрам и куда попадет.
— Извини, начальник, извини… — заскулил один из них, одетый в гнилье, кое-как скрепленное скотчем и проволочными скобами. Длинные грязные пряди волос спадали ему на лицо, пряча глаза от яростного взора Гурбана. Слишком уж сильно он старался казаться слабым и беззащитным, чтобы командир поверил ему.
Кунсткамера, а не вагон. Захотелось побыстрее выбраться отсюда. Это не просто пассажиры — это само человечество после Псидемии: жалкое стадо, слабое и подлое, готовое ударить в спину, но не способное дать отпор зомбакам. И чем дальше, тем хуже. Человечество деградирует, ему нужны пастухи.
Сплюнув на пол, Гурбан шагнул в тамбур. Новая власть посторонилась, пропуская чистильщиков.
С запором двери вагона Фаза справился в два счета. Открыть не смог, поэтому попросту сломал его. Дверца с лязгом отворилась. В тамбур дохнуло морозной свежестью.
— Я ж аккуратно вроде закрыл, как мусор выкидывал, а оно заклинило что-то, — оправдывался великан.
— Посторонись, — велел ему Гурбан, достав из рюкзака фонарь. — И подержи меня на всякий случай, чтоб не выпал.
Фаза тотчас схватил командира за ремень на поясе. В самого же великана вцепились Бек, Доктор и Ксю. Мясник присел на корточки в сторонке. Напрасно он отдалился от коллектива, ну да ладно.
— Лом дай, — обратился Гурбан к Беку.
Тот непонимающе нахмурился.
— Не бойся, не сломаю.
С помощью лома командир зафиксировал дверь — теперь, внезапно закрывшись, она не размозжит ему череп, стоит только высунуться из вагона.
— Счастливо оставаться. — Гурбан спустился на подножку.
Проводник вытянул перед собой руку с пистолетом.
Данила отреагировал рефлекторно — вломил хук с правой, свалив Семена Марковича с ног. Пистолет заскрежетал по полу. Сидя на заднице, проводник потер челюсть:
— Хороший удар.
Данила шагнул к нему, намереваясь раз и навсегда отбить охоту наставлять оружие на доставщиков: