Эпопея любви

Зевако Мишель

Читатель, вероятно, помнит, что, посетив когда-то Маржанси и окончательно убедившись в том, что его супругу Жанну де Пьенн оклеветали, маршал де Монморанси приказал своему управляющему отделать заново целое крыло замка для двух высокородных дам. Вот в этой части замка и разместились Лоиза с Жанной де Пьенн.

Маршал мечтал, что к женщине, которую он когда-то любил и любит до сих пор, вернется разум. Он так надеялся, что, увидев Маржанси и родной дом, Жанна испытает потрясение, которое возвратит ее к жизни… Но отправиться с ней в Маржанси

Франсуа не сумел.

В это тяжелое время маршал де Монморанси считал своим долгом действовать, призвав все свое мужество и самоотверженность. Он устроил Жанну с дочерью в замке, а сам в тот же день приказал ударить в набат. По его приказу заперли ворота, убрали подъемные мосты, открыли плотины и заполнили водой рвы, которые в мирное время оставались сухими. Были заряжены восемьдесят орудий, и четыреста солдат замкового гарнизона заняли боевые посты. Короче, замок Монморанси был готов выдержать длительную осаду. Одновременно Франсуа разослал в разные концы нарочных.

Принимая окончательное решение, маршал де Монморанси долго совещался с шевалье де Пардальяном.

В тот же день под стенами замка собралось две тысячи четыреста хорошо вооруженных всадников. Они разделились на два кавалерийских отряда, по двенадцать сотен человек в каждом, один возглавил сам маршал, другой — Пардальян. Оба отряда выступили в разных направлениях. Их вели два человека, оставившие в замке тех, кого они любили больше всего на свете, и отправившиеся навстречу смертельной опасности, выполняя свой человеческий долг.

Маршал двинулся к Понтуазу, оттуда — к Маньи, потом повернул на север и дошел до Бове. Где бы ни был Франсуа де Монморанси, он собирал людей, способных воевать, прямо и честно разговаривал с ними, рассказывал о парижской трагедии, убеждал выступить с оружием в руках против любых попыток сеять смуту и раздор.

Если маршал прибывал в город, когда там, по наущению Екатерины Медичи, уже началась резня, он бросался в самую гущу схватки, приказывал бросать в тюрьму обезумевших убийц. На улицах городов по его распоряжению объявляли, что любой, кто осмелится грабить, насиловать, избивать, будет повешен на месте без суда и следствия. Целый месяц маршал с отрядом объезжал города и деревни, внушая ужас слишком рьяным католикам и спасая людей.

Шевалье де Пардальян действовал точно так же на своем направлении. Его отряд стремительно и неудержимо обошел за два месяца полпровинции, не миновав ни одного города, ни одного селения.

Пардальян направился в Лиль-Адан, затем в Люзарш, оттуда двинулся в сторону Санлиса и достиг Крепи. Его отряд неоднократно поворачивал то на восток, то на запад. Пардальян молнией прошел через Компьень и стремительным маршем проследовал в Нуайон.

Потом шевалье свернул на Мондидье и воссоединился с войском маршала, стоявшим в Бове.

В целом же их поход, вместе со всеми маршами и контрмаршами, занял три месяца. Благодаря Пардальяну и Франсуа де Монморанси провинцию обошли стороной

братоубийственные расправы, залившие кровью все королевство.

Через три месяца воцарилось спокойствие, но маршал оставался в походе еще целый месяц, чтобы умиротворить самых разъяренных фанатиков и внушить им страх.

Лишь 29 декабря, холодным и снежным вечером, маршал де Монморанси вернулся в замок, а 6 января отдал приказ распустить ополчение. Зима прошла спокойно. По просьбе маршала венчание Лоизы и Пардальяна было намечено на апрель.

Пока Франсуа де Монморанси и шевалье де Пардальян вели военные действия, здоровье Жанны де Пьенн заметно улучшилось. Она вновь стала ослепительно хороша, исчезла нездоровая бледность, рассеялась меланхолия, читавшаяся в ее глазах с тех пор, как прозвали ее Дамой в черном. Теперь они сияли счастьем, а на губах играла спокойная улыбка.

Увы! Жанна была счастлива в мечтах! Безумная женщина улыбалась лишь грезам!

Лоиза также чувствовала себя лучше, рана, нанесенная Моревером, зажила, правда, не так быстро, как рассчитывали доктора. Во всяком случае, когда маршал и шевалье вернулись в замок, лишь чуть заметный розовый шрам напоминал о том, что девушку ударили кинжалом.

Лоиза выглядела хорошо; гораздо лучше, чем раньше. Маршал удивился, увидев, как она оживлена, какой румянец играет на щеках. Но иногда она внезапно бледнела, ее начинала бить дрожь; однако это длилось минуты две и не казалось опасным.

Изменился и характер Лоизы. Она всегда была немного грустна, а теперь стала безудержно весела, иногда даже пугала шевалье резкими всплесками веселья.

Лишь оставаясь одна, Лоиза прижимала руки к груди и шептала:

— Огонь… меня сжигает медленный огонь…

25 апреля перед всей знатью провинции, под звон колоколов Монморанси и гром праздничного салюта в парадной зале был подписан брачный контракт.

Накануне маршал сказал Пардальяну:

— Сын мой, вот дарственная грамота и бумаги, к вам переходит во владение Маржанси и титул графа. Примите этот знак моей дружбы и признательности.

— Монсеньер, — ответил Жан. — Я унаследовал имя Пардальян от отца, к которому питаю любовь и восхищение. Я беден, у меня ни гроша, ни локтя земли, все мое состояние — честное имя, и я бы хотел, венчаясь с вашей дочерью, остаться тем, кто я есть — просто шевалье де Пардальяном… Может быть, позднее я приму титул графа де Маржанси.

Это было сказано с такой спокойной гордостью, что маршал понял и согласился. Он крепко обнял шевалье и, не говоря ни слова, убрал документы в шкатулку.

Перед Бальи, огласившим брачный контракт, перед всеми вельможами провинции Жан подписался коротко — шевалье де Пардальян.

После церемонии состоялся великолепный праздник, достойный знатнейшего рода Монморанси. Вечером гости разъехались. Венчание же должно было состояться на следующий день в церкви, в узком кругу, потому что жених носил траур по отцу.