Эпсилон в созвездии Лебедя
Шрифт:
Донна, впрочем, к причудам соседки по комнате давно уже привыкла. Кассандра была не от мира сего, – но её довольно легко удалось развести на то, чтобы она делала домашнюю работу за двоих и подсказывала ей на семинарах. Как результат, только их двоих освободили от зубрёжки, которой занимались остальные в преддверии выпуска.
– Кес-си… – позвала Донна и дёрнула подругу за кончик широкого рукава.
Кассандра явно не слышала вопроса, взгляд её был устремлён куда-то вдаль и, проследив за ним, Донна поняла, что заставило подругу замереть.
– О, да… – протянула
– О, нет! – протянула Кассандра в тон ей, выронила сумку, тут же подхватила её и со всех ног понеслась по коридору прочь.
***
– Юрген, какую выберешь? – Эрика в последний раз перетасовала карты и ловким движением кинула их веером на стол.
Юрген был мрачен с самого утра, когда отец призвал его к себе в кабинет и сообщил о предстоящей женитьбе. Он был мрачен настолько, что перед вылетом даже забыл расчесать свои волосы, уже слишком длинные для того, чтобы просто прочёсывать их по утрам рукой, но всё ещё слишком короткие для того, чтобы собираться в косу.
Мрачен настолько, что вместо любимого одеколона с сандалом побрызгался какой-то дрянью, от которой у Эрики всю дорогу чесался чувствительный курносый нос.
Мрачен настолько, что в этом нехитром пасьянсе, выбирая карту, постоянно тыкал не в ту, хотя Эрика и не пыталась скрывать от него, где прячется его любимый червонный туз.
– Опять проиграл, – провозгласила Эрика. – Сто кредов на стол.
– Надоело, – бросил Юрген и шлёпнул стопку купюр рядом с колодой.
Встал и подошёл к иллюминатору.
Эрика подниматься не стала. Так и сидела, наблюдая за ним со своего места в пилотском кресле новенькой яхты, подаренной Юргену на третье совершеннолетие.
– Почему девчонки взрослеют раньше нас? – спросил он мрачно, но Эрика лишь надломила бровь. Её этот вопрос нисколько не волновал, потому что замуж она не собиралась ни в этом, ни в следующем году.
– Если бы мы взрослели так же, как вы, отец просто подобрал бы тебе наречённую постарше.
Юрген скрипнул зубами.
– Почему я должен…
– Потому что ты старший сын, Юрген! – пропела Эрика, всё-таки поднимаясь и пристраиваясь к нему со спины. – Ты должен вступить в брак, но никто не требует от тебя любви к ней. И… – Эрика положила подбородок Юргену на плечо и легко цепанула его зубами за краешек уха. – У тебя всё равно остаюсь я!
Юрген поморщился. Он не был настроен ни на ласки, ни на любовь.
– Может, она окажется хотя бы красивой? – спросил он скорее у себя самого, чем у Эрики, стоящей за спиной.
– Всё может быть, – Эрика чуть надула губки, не скрывая разочарования. – Но это не повод пускать её к себе в постель.
Юрген прищурился и бросил на неё жёсткий взгляд.
– Это ты решила за меня?
– Нет, – буркнула Эрика, поняв, что его окончательно занесло не туда. – Смотри. Космопорт уже виден. Пора брать управление на себя.
Если
Он отстучал каблуками по мостовой Аметистовой Академии три года и ещё два провёл в высшем лётном училище, причём и тут и там сумел доучиться до конца только по двум причинам – он хорошо летал и хорошо играл в страйкенбол.
Если первое позволило ему сдать самостоятельно хоть один зачёт, то второе стало причиной получения всех остальных – потому что игроков в страйкенбол всегда ценили высоко, даже выше, чем хороших пилотов, которых, в сущности, находилась парочка на каждой параллели.
Страйкенбол сам Юрген оценивал как личную путёвку в жизнь – статус нападающего позволил ему вступить в братство, статус отличного нападающего позволил ему выбирать по своему вкусу девочек из самых лучших семей.
Но ни статус нападающего, ни лётное мастерство не освобождали его от того единственного, для чего, как считал отец, он был рождён – объединить две могущественные корпорации и стать наследником величайшей финансовой империи со времён Майкрософта.
Юрген аккуратно заложил вираж, по дуге заходя на световую линию, указывающую ему место для парковки у самых стен Сайликского монастыря – одной из трёх лучших школ для девочек в обозримой галактике.
– Йо-хей-хо… – пропел он негромко первые звуки боевого гимна космофлота и перевернул корабль, вызвав недовольное шипение из кресла второго пилота. – Причёску испортил? – поинтересовался он.
– А то! Глупый ты всё-таки, Юрген! Мне ещё за документами с тобой идти!
Юрген фыркнул и, перевернув корабль обратно, уже спокойно выпустил шасси и опустил яхту на асфальт.
Сайликский монастырь встретил гостей тишиной коридоров и изредка мелькавшими по углам силуэтами учениц в чёрных сутанах.
– Обетом воздержания пахнет, – сообщил Юрген мрачно. – И куда здесь идти?
– Дурак, это же монастырь! Смотри, вон какие-то послушницы идут. Или ученицы. Может, у них спросить?
Юрген оглянулся и увидел перед собой двух учениц. Различие между ними тут же бросилось ему в глаза, и он вспомнил старые стереофильмы, где главный герой спрашивал у монашки будто шутя: «Дай посмотреть, что ты носишь под сутаной?»
Ему и самому захотелось задать подобный вопрос, когда он увидел белокурую хрупкую послушницу в слишком большой для неё чёрной сутане. Мягкие воланы бархатистой ткани ниспадали вдоль хрупких рук, а вырез был настолько широким, что едва прикрывал тонкие ключицы, от вида которых у Юргена стремительно свело в паху.
Юрген отвернулся – как делал это всегда, чтобы заставить девчонку тревожиться и ловить его взгляд – и наткнулся на её спутницу. Эта была всего на пару сантиметров выше блондинки, но наглухо застёгнутый ворот сутаны и волосы, туго стянутые в косу за спиной, делали её на вид более высокой и худой. На носу ученицы красовались очки в чуть погнутой металлической оправе, но лицо при этом казалось таким глупым, будто они служили ей только для украшения.