Эра беззакония
Шрифт:
На стук не откликнулись. Калмычков постучал еще раз, прикидывая, удобно ли заорать на всю улицу: «Эй, хозяева!» Кричать не пришлось. Лязгнули засовы, и сначала одну половинку, а затем вторую, раскрыл невзрачный мужичок.
– Калмычков Николай Иванович? – спросил он, щурясь и прикрывая ладонью глаза.
– Он самый.
– Ждали вас к двенадцати, а сейчас половина первого. Я в сараюшке ковырялся, не услыхал, что тарабаните. Проезжайте! – махнул он Калмычкову, а сам закричал в сторону дома, – Серафим Петрович! Приехал!
С крыльца уже спускался, поспешая, генерал в спортивном костюме.
– Заплутали, Николай Иванович? Немудрено. Здравствуйте. Проходите.
– Здравия желаю, товарищ генерал! – Калмычков, не стал подыгрывать. «Чего Ваньку валять».
– Мы не на службе, – генерал обнял его за плечи и повел по дорожке. – Я вас к себе домой пригласил, окажите любезность, будьте со мной на одной ноге. Серафим Петрович меня зовут. И никаких званий, пожалуйста.
– Слушаюсь, товарищ… Простите, Серафим Петрович.
– Веня! – окликнул генерал мужичка, что открывал ворота. – У тебя все готово?
Тот утвердительно кивнул головой, и генерал повернул на тропинку, ведущую в глубь участка. Ему хорошо удавалась роль гостеприимного хозяина, показывающего дорогому гостю, что где посажено, какая постройка для чего предназначена. «БДТ по тебе плачет», – съехидничал про себя Калмычков.
Дача не произвела на него впечатления. Даже разочаровала. Совсем не генеральская дача. Лет пятнадцать назад она, возможно, тянула на такой статус. Но время не стоит на месте. Сегодня любой хозяин пяти ларьков имеет дворец, рядом с которым двухэтажный, под крашеной вагонкой, домик генерала, выглядит бедно и неухоженно.
«Участок, конечно, большой – с полгектара, но рук и денег в него не вложили», – оценил Калмычков. Он планировал следующим летом купить землю на Валентинино имя. Отчетливо представлял, что и как построит, присматривался по дачным местам.
Можно было и в этом году начать, но затянулись «бои местного значения». Чем это кончится? Непонятно. Браться за обустройство семейного гнезда в обстановке неопределенности он не решился.
Генерал, судя по всему, дачей не занимается, тоже в семье что-нибудь не так. Женской руки не видно. Никаких современных прибамбасов: гномиков, качелей.
– Такой вот уголок для отдыха, – закончил экскурсию генерал. – А у вас, Николай Иванович, дачка где?
– Я житель каменных джунглей, – отшутился Калмычков.
– И не планируете?
– С моей зарплатой много не напланируешь, Серафим Петрович.
– Да-да. Зарплаты в ГУВД – не разгуляешься, – посочувствовал генерал. – Но довольно о грустном. Приглашаю попариться! Веня замечательно баньку истопил.
– Я утром душ принял… – заартачился Калмычков.
– Душ – для чистоты тела. А баньку в субботу сам Бог велел, для души. Не упрямьтесь, Николай Иванович! Попаримся, грехи смоем, тогда и о делах поговорим.
Пришлось Калмычкову подчиниться. Но пару маячков на оставшейся в раздевалке одежде он соорудил.
– Веником владеете? – спросил генерал, выбирая среди душистых, распаренных орудий пытки подходящее для себя.
– Приходилось…
– Тогда – вперед!
Парились умело, со вкусом. Между расспросами о семье,
Он угадал. Когда напарились, отдохнули и, совершив заключительное омовение, вернулись в раздевалку, маячок, что попроще, из пряжки брючного ремня, показался не тронутым. Приглядевшись, понял – тронули, но заметили и восстановили. Хватило квалификации. А второй, хитрый, маячок, из пуговицы и складки рубашки, не оставил сомнений – «прошмонали» качественно. Если на даче никого кроме генерала и Вени нет, то кто же он – этот Веня – специалист широкого профиля?
После бани разомлевшего Калмычкова, и впрямь как грехи с души смывшего, генерал потчевал на открытой терассе чаем. Терасска устроена умно. Холодный ветер в нее не задувает, а солнышко греет, во всяком случае, в это время дня и в это время года.
Вениамин соорудил шашлычок. Украсил стол блюдом с зеленью и помидорами, с ловкостью официанта разлил по бокалам вино. Калмычков оценил и вино, и выставленный попозже коньячок, которым не злоупотребили, а только придали обеду законченность, с плавным переходом к кофе.
Культурную программу вел генерал. Разговор перетекал с политики на анекдоты, потом на женщин, не заходя, впрочем, дальше шуток про легендарные стринги секретарши «самого». А потом, под коньяк, обозначились схожие взгляды на тонкости розыска, на политику МВД, которая, оказалось, одинаково их не устраивает.
Искусством анекдота генерал владел мастерски. Калмычков смеялся как ребенок.
Через полчаса задушевной беседы исчезли пожилой генерал и «салага» подполковник. Простые, без задней мысли, мужики. Кушают, пьют и смеются. Калмычков упустил момент, когда размягченный баней и гастрономическими утехами разум перестал играть роль тренированного цепного пса, стерегущего мысли хозяина от чужих проникновений.
Попили кофе, и только тут он заметил, как ловко генерал усыпил все его уровни защиты. Генерал спросил: «А не выкурить ли нам по сигарке?». И Веня тут же притащил коробку «Коибы».
«Все знает! – восхитился Калмычков. – Как кошка с мышонком играет. Ай да умница! Ай да генерал! Просчитал меня по полной программе. И главное, похоже, впереди».
– Не удивляйся, Николай… Можно я на «ты» перейду? В два десятка лет – разница. Спасибо. Ты кури, кури. Я тоже побалуюсь, – генерал раскурил сигару, но было ясно, что делает это больше за компанию. – Конечно, знаю, какие ты любишь. Уж извини. Прежде, чем в гости звать, надо к человеку приглядеться.
– Давно приглядываетесь? – спросил Калмычков.
– Я – второй час. А Макарыч еще в прошлом году тебя рекомендовал, – ответил генерал.
– И Перельман приглядывается? – Калмычков попытался разозлиться, но после приятного застолья не смог.
– Перельман – тема отдельная. О нем позже. Сейчас, все внимание к тебе.
– Почему? – спросил Калмычков.
– Впечатление производишь хорошее. Макарыч не ошибся. – Генерал говорил спокойно, нейтрализуя калмычковские попытки «обострить». – Теперь и я убедился. Считаю, что в обойму тебя брать – решение правильное.