Эра цепей
Шрифт:
— Оморомантия… Косметическая магия? — недоуменно переспросил юноша. — А… То что вы делаете? Вы же стальную дверь смяли, как листок бумаги. Это гораздо страшнее.
— То, что делаю я — лишь подобие магии, Келеф. В руках госпожи Рины настоящая сила, и гораздо страшнее той, которой владею я. Убить, сжечь, раздавить врага легко, для этого и магия не нужна. Но стать им, принять его облик… Это по-настоящему страшная сила.
Город приближался. Матросы расходились по своим местам, готовили корабль. С вершины
— Готовьте шпиль, — приказал голос из темноты. — Послушаем, с кем мы в этот раз в ссоре.
Глава 16: Дом Сеотосов
Идти по промозглым, сырым улицам не пришлось — такое отношение к приближенным архатима было бы непозволительным. В порту, уже на причале Фриду и ее нового подопечного ожидал паланкин с краковой крышей, а с ним — шестерка крепких мужчин-темильцев в аккуратной форме темно-синего цвета правящего дома. Не выходя на палубу, Гидон попрощался с Келефом, похлопав того по плечу:
— Удачи там. Держи своего дружка крепче, архатимские дочки, говорят, одинокие и скучающие.
— Пошел ты, — тихо усмехнулся в ответ собакоголовый. — Ты с нами не идешь?
— Меня не очень жалуют в домах, лояльных тагацу, знаешь ли, — улыбнулся в ответ Гидон. — Не смотри на то, что меня зарубить нельзя, у этих фантазии хватает. Ну, давай-давай, беги уже, собачка.
Келеф коротко кивнул и, поправив меч в ножнах на поясе, стал догонять спустившуюся к транспорту хозяйку. Спускаясь на причал, он разминал плечо, вдруг занывшее то ли от погоды, то ли от бесконечных тренировок. Юноша коротко глянул на темильцев-носильщиков — те, судя по всему, ждали, когда он сядет внутрь.
— Скорее, ну. — строго сказала из паланкина госпожа.
И только юноше стоило забраться внутрь, как они отправились вверх, по утопающим в дожде улицам города. Наблюдать за миром снаружи юноша теперь мог лишь через крохотное, прикрытое плотной сеточкой окошко, но и это было недолго — Фрида, резким движением руки, задвинула шторку прямо перед носом юноши, заставляя его сконцентрировать все внимание на ней. В тусклом свете бумажного фонаря она наклонилась вперед, к нему, почти касаясь его лица своим, и стала шептать так тихо, как только могла:
— Будь осторожен. Я верю, что ты не так глуп, как пытаешься казаться, но со знатью нужно всегда быть настороже.
— К чему вы это? — Келеф нахмурился.
Впервые за все это время она признала его чем-то большим, чем просто наивным идиотом. Это было в какой-то мере даже приятно, но ее неожиданно обеспокоенный тон слишком сильно натягивал струны внутри него, заставляя ерзать на месте и теребить руками одежду.
— Помни, на чьей стороне сражаешься. Эта семья лояльна тагацу и его режиму. В ней есть люди, которые поддерживают наши идеи, но для твоей же безопасности и сохранности тайны тебе лучше не знать кто именно. Не верь никому,
— Все настолько серьезно?
— Тагац правит уже не одно столетие. Последний раз подобный заговор случился чуть меньше века назад, и все закончилось трагедией. У нас нет права повторить это.
— Вы говорите так, будто сами были там.
— Была, — кивнула женщина, прищурившись. — И много раз до этого. Ни одна попытка не была успешной.
— Но что поменялось сейчас? Почему вы..?
— Молчи, — она шикнула, прислушиваясь к звукам снаружи. — Это наш последний шанс. Больше у нас не будет попыток.
— Но почему..?
Не успел Келеф спросить, как паланкин, покачиваясь, остановился. Фрида приоткрыла маленькое окошко, выглядывая наружу — там, на небольшом внутреннем дворике, под черепичной крышей выстроились гвардейцы этого дома. На каждом парадная форма, краковые плащи с гербом Сеотосов, на поясах мечи в жемчужных ножнах, а в руках — пики. Вперед, проходя по двору, вышел лакей — невысокий темилец с проколотыми перепонками на руках, одетый в сухой, тяжелый парчовый халат с геометрическими узорами. Он встал возле дверцы паланкина, повернулся к дому и, поклонившись, громким, приятным голосом объявил:
— Ее светлость сестра Фрида и ее спутник Келеф, также известный как Собака!
Проскандировав это, он услужливо открыл дверцу паланкина и, поклонившись паре внутри, подал руку колдунье. Та, коротко кивнув, приняла помощь и вышла наружу, сразу же склоняя голову перед встречающими их обитателями шпиля. Следом за ней наружу выбрался и Келеф, появление которого, казалось, вызвало куда больший ажиотаж, нежели уже привычной для этого дома четырехрукой колдуньи.
— Мама, смотри, у дяди голова как у собаки! — маленький мальчик, не больше трех-четырех лет дергал мать за подол платья, восхищенно глядя на высокого пришельца.
— Тише. Веди себя пристойно. — осадила его мать, невысокая женщина, полностью укутанная в краковые одежды. Лишь глаза и нос виднелись из-под глубокого капюшона и шелковой маски на лице.
Фрида, выйдя вперед, низко поклонилась. Келеф поспешил повторить это, но не смог побороть любопытство и опустить голову, задирая лицо чтобы рассмотреть присутствующих.
Кроме матери с ребенком, был здесь и глава семейства — сухой, бледный мужчина с острыми чертами лица и длинным, тонким носом. Тонкая линия губ заметно искривлялась, но отнюдь не от презрения — весь вид его лица говорил скорее о невероятном самообладании и благородии, ни единым мускулом не выдавая хоть каких-то эмоций. Серые, глубоко посаженные глаза, окруженные темными, болезненными кругами, взирали, несмотря на свой вид, на гостей взглядом терпеливого хищника, оценивающего свою добычу.